Поскольку Модест Алапухович вида был благородного, а пузико у него было весьма аппетитное, то соседи поговаривали, что он работает «банкиром». Но это было не так, поскольку тот только желал устроиться в какой-нибудь чистенький банк клерком, но пока у него это не получалось.
И в этот день, Модест Алапухович шёл на трудоустройство, на собеседование в банк. Как это было уже не раз, по пути на собеседование потовые железы у Модеста Алапуховича начинали работать интенсивнее, вода из организма моментально уходила, появлялась терпкая сухость во рту и бойких ответов на вопросы кадровиков у него не получалось.
В силу этого, Модест Алапухович купил небольшую бутылочку минеральной воды, немного отпил, недопил и с бутылочкой пришёл на собеседование. Не бутылка же пива в руках!, — справедливо думал соискатель.
И вот он в заветном для него месте, в банке. Он сидит перед маленьким старым пердунишкой, который его с дотошностью собеседует.
Подробные вопросы, к которым Модест Алапухович имел отвращение, взвинчивали в нём внутреннюю злость и одновременно тревогу, поэтому ему ничего не оставалось делать, как неуклюже вертеть в руках бутылку с минеральной водой, пробуя при этом сжимать её так, чтобы эта несчастная бутылку в полной мере познала весь динамизм крайне неприятной для Модеста Алапуховича ситуации.
После нескольких минут тщательного допроса Модеста Алапуховича, старый пердунишка подвёл итог:
«Плаваете Вы, молодой человек, и очень плаваете в тех понятиях, с которыми Вы неминуемо столкнулись бы при работе в нашем банке. Но, слава Богу, что это не случится, поскольку в трудоустройстве мы вам отказываем»
Когда Модест Алапухович вышел из банка, он плевался, и предела возмущения у него не было. Хотя у него после каждого посещения банков возникали плевки непонятно в чей адрес и взвинчивалось возмущение до предела, но еще никто ему не говорил, что он плавает, и не обвинял его в некомпетентности уже на протяжении почти двух лет его походов в банк за трудоустройством.
Модесту Алапуховичу ничего не оставалось, как вечером успокоить себя объятиями своей любимой жены — Казимирушки, как он её нежно называл, и, естественно, поведать ей о всех своих несчастных приключениях.
Он ей за ужином всё и поведал. И про банк, и про воду, и про плавать.
Чтобы собрать воедино весь драматизм ситуации, Модест Алапухович выложил:
«Так, что представь, Казимирушка, я в банке с водой, а он говорит, что я плаваю».
Казимирушка таких горьких рассказов своего суженого уже порядком наслушалась, поэтому слушала его вполуха, но когда он завершил свой рассказ и произнёс финальную и заключительную фразу, то она с облегчением вздохнула, но одновременно у неё и напрягся нерв внимания.
Она, вытягивая огурчик из трехлитровой банки, подумала:
«Модест в банке с водой и плавает? Как он в банку то забрался? Хрень какая-то…», но мужу ничего о своих мыслях не сказала.