Рассказ о водке, гашише и часовенке
1978 год.
Что это там за толпа унылая под окнами нашего правления околачивается?
Так это Петр Семенович, крестьяне пришли просить организовать им приход.
Степаныч, какие вопросы? Приход так приход. То поле дальнее, что из конопли, полностью убрали?
Да, Петр Семенович.
Так чего ты застыл Степаныч? Людям нашим колхозным надо удовольствие ваять. Бегом на парк машин наших колхозных, да срежь с ремней комбайнов пыльцу конопляную, что в чистейший гашиш сбилась при уборке, а после бегом к Нюрке в сельпо за папиросами, да и раздай народу, организуй так сказать — приход.
Петр Семенович, да в машинном парке я был нашем. Там комбайнеры с ремней весь гашиш срезали, так сказать себе под голодную зиму, да и наркоманам городским на продажу.
Оперативно довольно таки Степаныч, хм… оперативно… Ну тогда к Нюрке в сельпо и возьми ящика три водки., нет четыре, скажи, что я после расплачусь. И организуй для колхозников качественный сабантуй в честь уборки урожая.
Петр Семенович, да мы Нюрке уже половину колхозного двора задолжали. Она уже больше не даст.
Как не даст? А ведь давала, кому ни попади…
Петр Семенович, Вы немного не так поняли… Это к нам пришли прихожане, то есть верующие. Для них приход это божья обитель.
Да какая разница! Что религия, что опий один дурман — как говорил вождь пролетариата. Слушай, Степаныч, так у нас же полгода назад заседание правления было, и на нем решили на окраине села воздвигнуть часовенку для прихожан. И еще помню постановили на часовенке поставить внушительный крест из меди, что бы он золотом отливал, то есть, как пел Высоцкий, чтобы Господь наше село почаще примечал.
Так мы Петр Семенович, сразу и кинулись выполнять решение правления. Наняли мы узбеков, так те быстро хиленькую часовенку сляпали. А чтобы на крест меди наскрести, послали гонцов по всему селу. Они, где только можно срезали провода медные для креста, правда, некоторые жители без электричества остались. А что позвольте, не сделаешь ради дела праведного и господнего. Собрали мы килограмм триста проводов, выжгли из них медь, а Микола наш отлил крест красивый. Передали мы тогда этот крест узбекам, чтобы они его на часовенке установили. Но тут, оказия какая!, крест медный начал постепенно уменьшаться в размерах, и так быстро, что от него вообще ничего не осталось.
Что за порнография такая ерундовая, Степаныч?
Петр Семенович, так в колхозе-то денег давно нет, чтобы расплатиться с узбеками не только за часовенку, а еще и за ремонт свинофермы, которую они еще в прошлом году починили. Вот они потихоньку и отпиливали медь от креста себе на пропитание, носили в город сдавать медь на цветной металл. Ведь медь — самый дорогой цветной металл.
Ну да, ну да… С узбеками не хорошо получилось, хотя они и работящие. Ладно, готовь протокол правления. Запиши в протокол: на часовенке с медным крестом поставить внушительный крест. Крест будет из дуба. Единственно, Степаныч, когда Петро — наш плотник изготовит крест, и будет тащить его через все село, заставь его начисто сбрить бороду, чтобы за ним шествие верующих не увязалось, а то будут они в плену мысли, что за Христом идут, на распятие, так сказать, на Голгофу.
К чему нам, Степаныч, в селе нашем парад узников совести? Сегодня парад совести, а завтра трансы или гомики глаза отомкнут, что делать будем? А вообще, Степаныч, я тебе по секрету скажу, что Бог един, однако в умах наших сограждан он не соединится в одно целое. А почему? По одной малюсенькой причиночке: из-за вечной борьбы церквей за деньги прихожан.