Сказка о любви (часть первая)

Выпуклое синеющее небо зависало над морем. Солнечный диск будто на цыпочках еще пытался выглядывать из-за водного горизонта.
Изредка доносились сонливые крики чаек. Молодой человек, в джинсах и кроссовках, в распахнутой рубашке, настойчиво поднимался на вершину крутого скалистого берега, усеянного невысокой растительностью.
Тропа, по которой он шагал и делал прыжки с камня на камень, извиваясь, шарахалась от кустов, но все-таки тянулась вверх.
Когда молодой человек закончил свое восхождение, небесная синева потемнела, прохладная свежая темень опускалась повсюду. Человек у самого краешка плато, у обрыва, падающего в море, он стоял, широко расставив ноги, во весь рост и долго обдумывал что-то.
Слева, поодаль от него, неподалеку от места, где начиналась его тропа, там, внизу, разноцветились огни людских жилищ и развлекательных заведений.
Когда совсем стемнело и серебристая звездная пыль зависла над его головой, силуэт его фигуры ожил, начал, громко покрикивая в море, декламировать стихи:
Ну не современен я от роду!
Может, мне призвать на помощь моду?..
Должное отдавши супервеку,
В джинсах я спешу на дискотеку…

Рубль вход — уверенная такса!
В темноте прожекторные кляксы.
Обступили, замелькали лица.
Захотелось в девушку влюбиться!

Я об этом танцевал весь вечер
Пляшущий оживший человечек…
Шел домой и вечер я итожил.
Ветер обходил меня прохожим.

На себя обижен я, насуплен:
Джинсы у меня сегодня «супер»!..
Так хотелось в девушку влюбиться!
Тусклые, мелькающие лица…

— Молодой человек, — возник позади, словно разбуженный эхом его стихов, некий старческий голос. Молодой человек остался стоять недвижим, наверно, он подумал, что голос ему показался, но причудливо дряхлый голос повторил опять:
— Молодой человек, вы меня слышите?
— Ты кто? — продолжая стоять, не оборачиваясь, вопросил еще наполненный энергией стиха человек.
— Пилигрим.
— А что ты тут делаешь?
— Живу… ты, парень, знаешь, иди-ка сюда, разведем костер.
Молодой человек развернулся назад, осмотрелся по сторонам, но никого не смог разглядеть в ночном пространстве.
— Ты где? — робко позвал он хозяина голоса.
— Я здесь, недалеко, присмотрись хорошенько.
— Это ты сидишь на камне? — вглядываясь во мрак, сказал парень, наконец уловив очертания белой, сгорбленной фигуры напротив него, всего в нескольких шагах. В ответ никто ничего не ответил: молодой человек сделал несколько этих шагов в сторону промолчавшей фигуры в белом одеянии, и через несколько мгновений он оказался рядом со стариком, действительно сидящим на камне, опираясь на корявую палку.
— Садись напротив, но прежде разожги-ка, парень, костер, — не спеша проговаривая слова, будто нараспев, предложил старик.
Исподволь, поглядывая на Пилигрима, молодой человек нащупал кучку хвороста у своих ног, нагнулся к ней, достал из накладного кармана рубашки зажигалку: встрепенулись искры из его рук, зашипел газовый луч огня, и ужаленный хворост, отстреливаясь, будто от боли, подернулся огоньками, и вскоре — на глазах подрос пламенный кустик небольшого костра и осветил он все плато, крохотные жучки искорок таяли над ним.
Тогда парень уселся на камень, предложенный ему, напротив старика и разглядел Пилигрима получше: его таинственный собеседник осветился. В белом халате, обеими руками он опирался на свой сучковатый и кривой посох, сидел, нахохлившись, и подбородок его лежал поверх смуглых кистей рук.
— А почему вы назвались Пилигримом? — обратился молодой человек к старику.
— Я… — призадумался тот в ответ, — давно себя никак не называю.
— Тогда почему Пилигрим?
— Это меня так местные жители прозвали, я живу там, внизу, на краю поселка, но только в холодное время года, а летом брожу по окрестностям и обитаю здесь, в этой пещере, — старик распрямился немного и неторопливо взмахнул рукой в сторону своего жилища. Молодой человек последовал взглядом за взмахом руки, и в самом деле: в пяти шагах от костра, в глубине плато вырисовывались контуры небольшой пещеры, точнее входа в пещеру, который был настолько невысоким, что в него мог пройти только сгорбленный старик.
Эта пещера обнаружилась для парня неожиданно, ведь он же осматривался по сторонам и почему-то не видел ее, и если бы не знак собеседника в ее сторону, казалось, пещеры бы не существовало вовсе.
— Ты ищешь любви? — через паузу снова заговорил старик, он опять опирался обеими руками на посох, и подбородок его лежал на смуглых кистях.
— Вы слышали мои стихи?
— Да, когда я услышал их, я вышел из пещеры на помощь.
— А вы сумеете мне помочь?
— Если ты захочешь этого сам — ничто, даже помощь, нельзя навязывать никому. Я… в состоянии тебе предложить свой старческий разум. Что ты сейчас чувствуешь, парень?
— Сегодня улетели блики глаз, как паруса на вздохе в непогоду, срываются в оскаленную воду, и я гляжу в себя за часом час… Да, — тяжело вздохнул парень, — смотреть в себя опасно. Мудрено — у волн холмы гранитные поникли, увы, вернуть не каждому дано однажды улетающие блики… — Черное от загара лицо старика было недвижимо обращено в сторону молодого человека, в красных играющих лучах костра короткие белые волосы Пилигрима особенно выразительно и красиво очерчивали его голову, все располагало к спокойствию и задумчивости.
— Глаза… без бликов слепы, — подытожил после некоторого молчания старик. — Это хорошо, что ты пишешь стихи, — благодарно сказал он, — но я еще не совсем уяснил для себя, как далеко ты потерялся от любви, прочти еще что-нибудь, близкое сердцу твоему сейчас.

Были зайчики
Солнечные…
Я пускал их в людской толчее
Ослепительным девушкам в лица.
Мог легко разлюбить и
влюбиться…
Я тогда ничего не итожил.
А вокруг зеленела листва,
И меня увлекала весна
Под слепой и доверчивый дождик.
Что мне было до истины истин!
Бесконечностью
Жизненный путь.
Мне все небо хотелось вдохнуть!
Но желтели со временем листья.
Словно в первую осень иду.
Зрелым грешником крестится дождик.
Я, наверное, в этом году
До прощания с юностью дожил.
Прохожу я в людской толчее:
Ослепительны девушек лица!
Словно зайчики
солнечные,
Одинокие
падают
листья…

продолжение следует…