он накинул на шею рябиновый оберег,
и никто из родных не пошёл его провожать.

он ушёл на рассвете: перед ним расступился лес. он идет, точно зная: она его будет ждать. лес шумит у него под рёбрами, прорастая
чабрецом, зверобоем
меж тоненьких позвонков.
светлый воздух дрожит: он идет и не замечает, как на ярких травах росой проступает кровь. эта кровь — бузина, это сладость, вино для ведьм. лес смеётся, волнуясь прекрасным, зеленым морем

она каждую ночь
приходит к нему во сне

и красива она настолько, что даже больно.

*

лес пьянеет от солнца, а в его глазах стынет хмарь
чернотой разливаются тени вокруг деревьев. опустился закат — охра, золото, киноварь. только он не нашёл свою девушку из виденья: лес упрятал её, как в шкатулку,
закрыл в себя
и теперь этот лес растет у него под кожей.
ночь неспешно крадется. он продолжит её искать.
потому что он знает, что без неё не сможет.

*
покрываются льдом озера усталых глаз,
с каждой новой звездою на небе — всё меньше сил
в этот странный и темный, волшебный, хрустальный час, ночь собой поглощает уставший от лета мир. ветер путает волосы, ласкова тишина: лес готовит ему изумрудно-зеленый саван

он глядит и не верит —
из чащи
пришла она

невесомо ступая по сочным июньским травам.

и она прекрасна, как морок, как жизнь, как сон. как создание самого древнего волшебства. и с запекшихся губ срывается сладкий стон: да, за ней он пришел, да,
такую её искал

она шепчет ему: не смотри же, ну, не смотри, лес сожрет тебя, не отдаст меня никому. отведи же глаза, спасайся, молись, беги, а иначе исчезнешь, со мною сойдешь во тьму

он не слышит её, завороженный красотой. изумрудные травы оплетают его лодыжки:
забирай меня, лес, забирай же меня, я твой
пахнет ночью и травами,

он не дышит.

*
и другой теперь надевает рябиновый оберег
и уходит, навеки оставив родимый дом

лес смеётся, лес злится. он манит его к себе

прорастая сквозь ребра
мятой да чабрецом