Эта старушка приехала к нам умирать. Точнее, её привёз к нам старушкин племянник, большой, сурово-важный, обожающий себя мужчина в избыточном расцвете сил. Он так и сказал на собеседовании: «Пусть у вас умирает, вам это привычнее. И учтите, она неадекватная».
Неадекватная старушка сидела на стуле, болтала ногами и, улыбаясь, смотрела в окно. Толстая, смущённая по жизни супруга племянника занесла старушкины чемоданы и замерла на почтительном расстоянии от всех. Племянник установился посреди комнаты и, не тратя силы на эмоции, объяснял мне свою незыблемую позицию.
— Моя тётушка решила остаток своих дней провести в обществе себе подобных, — сказал он, покосившись на старушку. Его супруга кивнула и покраснела.
— Я уважаю её решение, чего нельзя сказать о ней самой, — племянник кивнул своим словам. Супруга кивнула за компанию и шмыгнула носом.
— До сегодняшнего дня она жила с нами в нашем доме, который записан на неё, — племянник снова покосился на старушку. Его супруга кивнула и побледнела.
— Мы за ней ухаживать больше не можем. Хотим… гхм… но не можем. В силу нашей занятости… гхм… натянутых отношений и быстро ухудшающегося состояния здоровья. Вы понимаете, о чём я?
— Чьего здоровья? — спросил я.
— Пациентки, — объяснил племянник и застегнул пуговицы на пальто.
Супруга кивнула и громко сглотнула. Племянник покосился на супругу. Она покраснела и сжалась. Он кивнул.
— Приезжать мы будем, понимаете?
— Понимаю.
— Я не договорил! Мы будем приезжать один раз в неделю. Не чаще. В силу нашей занятости. В чемоданах её вещи. Там всего достаточно. Она сама паковала. Вещи не совсем новые, но на то время, которое ей осталось — должно хватить. А наряжаться в её состоянии уже нет смысла.
— Простите, откуда вы знаете, сколько осталось вашей тёте и какое её состояние? — гадким голосом спросил я. — Вы врач?
— Я — маклер! Занимаюсь недвижимостью! — гордо заявил племянник.
— Но ваша тётя к недвижимости никак не относится, — я взглянул на невозмутимо болтающую ногами старушку. — Как раз, кажется, наоборот.
— Ей осталось месяца два. От силы полгода. Если бы знающие врачи её посмотрели, они бы согласились с моей оценкой!
Супруга маклера кивнула и побледнела.
— То-есть, врачи вашу тётю не осматривали?
— Знающие не осматривали. Кроме того, она до последнего времени была практически здоровой. Гхм! Если возникнут вопросы, звоните. Номер телефона я оставил. До свидания! — сказал племянник и удалился.
— До свидания, — прошептала его супруга, покраснела и поплелась за ним.
— Уфф… Слава богу! — оживилась старушка. — Выперлись наконец-то!
— Простите… — сказал я. — Как-то… Неудобно как-то.
— Не переживайте, я привыкла — старушка махнула рукой. — Дурак он. И жена его — дура забитая. У меня своих детей нет — бог не дал. Так я этих когда-то к себе пустила. Вот они, так сказать, и обжились. Обжилились. Вы его не слушайте.
— Понятно.
— Он думает, дом ему достанется.
— Я понял.
— Только хрен ему, а не дом! Я дом соседям продала. А деньги — часть потрачу, часть соседям. Когда-нибудь они ими воспользуются. У них внучка чудесная! Она завтра приедет, сами увидите. А этому бирюку я ничего не сказала. Вот сюрприз-то ему будет!
— Хитро! Я ваши вещи разберу, хорошо?
— Нет-нет! Это всё в мусор! Он прав, вещи тут — дрянь! В таких вещах, действительно, только помирать, — сказала старушка. — Это я для отвода глаз чемоданы собрала. Чтобы он меня не дёргал. В мусор всё! Мне соседка завтра нормальные вещи привезёт. Красивые! Вместе покупали. Помирать я пока не готова, а жить в красивых вещах надо! Где тут у вас можно кофе выпить? И пирог! Непременно кусок пирога!