В Древней Греции бедам не видно конца:
И холера, и персы шалят…
И к оракулу греки послали гонца,
Чтобы выяснить, кто виноват.
Заплатили по таксе, забили козла.
И тут пифия вдруг затряслась,
Завопила и с пеной у рта изрекла
Непонятное слово: «Чубайс!»
Мы способны на свершения,
На великие дела,
В наших мыслях дерзновение,
Нашим планам несть числа…
Но злой дух всё над нами летает —
И мешает, мешает, мешает!
Император Цинь Шихуанди вышел в сад,
Чтоб сорвать мандарины с ветвей,
И увидел, что розовый куст весь помят,
И любимый издох соловей.
Отчего в поднебесной подобный бардак:
Рис не родит и сюнны шалят?
Император подумал: «Тут что-то не так…
Не иначе, Чжу Байс виноват!»
Мы способны хоть на подвиг,
Нам работа — благодать.
Мы — резцы в руках господних —
Можем столько наваять!
Но летит над землёй в вышине, в вышине
Пятый всадник на рыжем коне.
Штирлиц выкрал у Гитлера план посевной,
Поражаясь, какой Гитлер лох.
Голос Мюллера вдруг произнёс за спиной:
«Ну, так что, старина? Хенде Хох!»
Штирлиц сам догадался, что это провал,
Сдал оружие и аусвайс.
А потом матерился: «А кто ж настучал?
Больше некому: ясно, Чубайс!»
И в жару, и в непогоду,
И в грозу, и в гололёд —
Через пень, через колоду
Мощно движемся вперёд!
— Слышь, мужик, не чини, не старайся.
Но (Смотри!) рванёт, тут мы спросим… с Чубайса!
На балете один танцовщик танцевал:
Словно бог, он над сценой парил.
А другой буксовал, топотал, как марал,
И партнёршу на пол уронил.
Позже публика наша во мненье сошлась,
Покидая сей дивный балет,
Что плохому танцору мешает… Чубайс,
А танцору хорошему — таки нет.
Идут пионеры — Чубайс виноват.
Плывут пароходы — Чубайс виноват.
Шаманы под бубны камлают,
Гадалки на кофе гадают —
Выходит всё тот же хреновый расклад,
Хоть тресни: Чубайс виноват!
В нашей жизни всё бывает:
Перепой и недолёт,
То эрекция хромает,
А то в карты не везёт!
Виноватых искать не пытайся…
Погляди, нет ли рядом Чубайса!