— Але! Доця! Как у вас дела? Ты не звонишь третий день, ты шо, заболела?
— Та не, мама… у нас… просто… перезагрузка.
— Вы переезжаете?
— Та не… Семочка попросил смену отношений.
— Вот, сволочь, уже хочет слинять. А я тебе говорила, шо надо быка за рога и за другие части тела и в ЗАГС. А ты… так не модно, так не модно… нужно проверить. И шо! Допроверялась.
— Мама! Не начинайте. Всё по плану.
— Шо по плану?
— Ойц, он хочет смену отношений — та пожалуйста. Я сказала, шо не против. Но так как вместо него на его работу пойти не могу, а он не может пойти на мою работу, то менять отношения будем дома.
— И шо?
— Шо! Он вчера готовил ужин.
— И шо?
— Вареные яйца и сосиски.
— А ты?
— А я читала газету.
— А он?
— А он мыл посуду.
— Та шо там той посуды. Две кастрюльки, одна от яиц, вторая от сосисок.
— Не, мама… он умудрился сварить все в одной. И удивлялся, чо это яйца такие жирные… и переваренные. Желток аж синий. И чистил скорлупу сам. А она не чистится (ой, не могу, я так смеялась… он же яйца водой холодной не залил). Но съел… мужественно.
— А ты?
— А я держу фасон. Тоже съела. Он был сильно голодный, проглотил в один момент. А я достала майонез для яиц. Почистила, намазала. Горчичку для сосисочек… порезала, намазала. Ой, мама, ты бы видела его мордуленцию… Не могу.
— А дальше шо?
— Я пошла раньше спать. И храпела, а он под мой храп никак не мог уснуть… все ворочался. А утром опаздывал… кофе не выпил… кто ж ему сварит… Ой, не могу… Рубашку одел вчерашнюю… несвежую, носки не нашел… галстук не смог завязать… Ой, не могу…
— Погоди, не рассказывай… я умру со смеху. Погоди, я закурю… и шо? И шо дальше?
— Уже звонил. Сказал, шо был не прав. Готов вернуть всё взад.
— А ты?
— А я сказала, шо вернуть можно всё, тока во избежание повторов… всё через ЗАГС.
— А он шо?
— А он сказал, шо готов.
— А ты шо?
— А я сказала, шо мне ещё надо подумать.
— Пойду выпью кофе с коньячком. Это дело надо обмыть.