Обними меня, если я распадаюсь на части
Поцелуй, когда сердце блокирует ритм
Научи меня верить в житейское счастье
Посмотри мне в глаза и давай помолчим

Дорисуй меня, если стираются масти
Прояви, когда кадры на пленке мутны
Зажигай во мне лампы, что гасли в ненастье
Ведь ремонты души бесконечно трудны…

Перманентное одиночество — топливо для душевного огня.

Прошлое стерто. Прошлого больше нет.
Напиши свой новый автопортрет
черным углём и пеплом мостов, что давно отболели или сгорели…
Держи ластик, сотри все свои изъяны.
И не ори от боли как пьяный, молча терпи.
Сейчас вылетит птичка, где же твоя улыбка, кретин?
В этом мире ценят лишь глянцевые обложки, даже когда на душе без наркоза скребутся кошки — плевать…
Душа — простой реквизит, ну что с нее взять?
Улыбнись, досчитай до ста и иди, твою мать.

Одиночеству свойственно заставлять собственные миражи дышать и жить.

Боль питается тишиной. Тишина на завтрак намазывается, словно масло на бутерброд и запивается парой глотков холодной чуть горчащей боли, как свежесваренным, но давно остывшим кофе твоего собеседника. Тишина любит всё чёрное, так же как и эту горькую жидкость в кипельно-белой, но совсем нездорового цвета чашке. До обеда тишина питается сигаретами. Всепоглощающий дым в лёгких ампутирует болевые спазмы застрявших, как кость в горле недо-слов. На обед в меню выразительная и абсолютно безальтернативн…
… показать весь текст …