Выходя всякий раз, как впервые к роялю, на сцену,
Волновался в душе. И молитву читал без конца.
Он не просто играл! Растворялся в ноктюрнах Шопена!
Тёмных локонов шёлк лишь подчёркивал бледность лица…
Он сегодня играл, как не могут, наверное, люди.
Как без сердца одни только руки играть не могли.
Не волнуясь о том, что неверную ноту осудят,
Трогал клавиши он. Только был далеко от Земли.
Элегантный платок развязался на худенькой шее.
Нежно-розовых губ натянулась упругая нить.
Кто страданий не знал, тот шедевр создать не сумеет…
Лишь пройдя через боль, можно так о любви говорить!
Как кричал он о том, что затянется рана не скоро!
Что душа, словно зверь, в одиноком холодном лесу.
Лишь на пару минут в ресторане умолкли приборы…
И нетрезвый мужчина вдруг выкрикнул:
— Лучше попсу!