Когда еще крахмалили белье
И штопали носки, надев на лампочку,
Мир был уже надкушен, ё-моё,
Но все ж катился по брусчатке яблочком,
Вдоль стенки со свирепым «Миру — мир!»
Или «Вперёд — к победе коммунизма», но
В груди пекло, хотелось быть людьми —
В автобусе и в очереди низменной
За сапогами. И колонны в ряд
Светились, белый пух летел над тополем,
И мы надменно звали Ленинград —
Седой, полузадушенный — Петрополем.
И гимн, ревущий в кухне в шесть утра,
И магазины с мылом и консервами
Мы заклинали именем Петра,
Ныряя в парадняк, в потёмки серые,
Подушкой накрывая телефон
И споря о Платоне и Цветаевой,
Мы отражались в зеркале кривом —
Но всё же, согласись, потёмки таяли.
Мы шли в неоскверненный Летний сад
По улице чумазой, но породистой —
Не думая, что яблочко назад
С щербатою ухмылкою воротится.