Может, обернувшись белой птицей,
выжать одиночное «прости».
И рванув к небесной колеснице… Замолчать. И выпасть из сети…
Я пыталась убежать, мой нежный…
Но во мгле осунувшихся дней,
голос твой глубинный, безмятежный
зазвучал надрывней, горячей.
Всё из тех же, откровенных строчек,
или неприкаянных огней,
соткан НОВЫЙ МИР и плавный росчерк.
Визг, на волю рвущихся, коней…
И уже не кажется недугом
повсеместность распростёртых рук,
очертивших вмиг незримым кругом
от прикосновения разлук.
Город под вуалью светотени,
шепчет колыбельную на бис.
Кто-то преклонил в ночи колени…
В честь любви устроен бенефис,
в просветлённой сном опочивальне,
чувствами, упрятанными вглубь.
В омут… А тебя, мой БЛИЗКИЙ дальний,
греет кротость обомлевших губ.
Эта детскость… Замечаешь тоже
оттепель за треснувшим стеклом.
То пылаю, то мороз по коже…
Как ребёнок под твоим крылом.
Так кружу в лучах улыбки сонной,
в таинстве античных площадей,
девочкой под тучею бездонной,
под опекой ливневых дождей.