31 октября исполняется 98 лет со дня рождения замечательного советского актера, народного артиста СССР Анатолия Папанова. Его нет среди живых уже 33 года, но фильмы с его участием пользуются все такой же невероятной популярностью. Правда, любимцем публики он стал благодаря тем ролям, которых сам стыдился. Его экранные образы были так далеки от него настоящего, что коллег и поклонников это часто шокировало…
Его детство и юность, наверное, были такими же, как у многих его ровесников. Отец Анатолия Папанова работал на заводе, и сам он после переезда из Вязьмы в Москву и окончания школы тоже устроился на завод литейщиком. Правда, больше всего юношу там привлекали занятия в театральной студии при заводе. Однажды произошел инцидент, из-за которого будущий артист едва не оказался за решеткой: в его бригаде случилась кража — кто-то вынес несколько деталей, и всех рабочих бригады арестовали. К счастью для Папанова, следователь был опытным и сразу понял, что наивный парень к этой краже не имеет никакого отношения. Оттуда его отпустили без разбирательств, а вот дома его ожидал суд с пристрастием: отец, не выясняя деталей, так ему всыпал, что он неделю пролежал дома.
Все эти злоключения вскоре показались ему просто детской забавой. В 18 лет его жизнь изменилась раз и навсегда, разделившись на «до» и «после». Этим рубежом стала война. С первых же дней он ушел на фронт, попал на передовую, командовал зенитной батареей. Об этом времени Папанов никогда не любил рассказывать, но помнил всю жизнь. На Юго-Западном фронте он получил тяжелое ранение и осенью 1942 г. был комиссован по инвалидности. Домой Анатолий вернулся без двух пальцев на ноге. О причинах его хромоты никто не догадывался — о своем военном прошлом он не вспоминал. При этом близкие говорили, что война наложила отпечаток на всю его дальнейшую жизнь.
После возвращения в Москву Папанов тут же отправился в ГИТИС, и хотя вступительная кампания уже давно была завершена, его приняли на актерский факультет сразу на второй курс. Правда, сразу же предупредили: актер не должен хромать! После этого Папанов так истязал себя физическими упражнениями, что через полгода действительно избавился от хромоты, а на выпускном лихо отплясывал.
В 1948 г. он стал актером Театра сатиры, но долгое время заметных ролей не получал. Прежде чем добиться признания в профессии, Папанов пережил много неудач и разочарований. Когда в 30 лет он начал сниматься в кино, его первые роли остались незамеченными. Из-за творческой нереализованности артист начал выпивать. Жена пыталась бороться с этой вредной привычкой, но остановился он только в 1954 г., когда у них родилась дочь, и когда он получил первую серьезную роль в спектакле.
Казалось, в его творческой судьбе должен был произойти крутой поворот после того, как Эльдар Рязанов пригласил его на пробы в свой фильм «Карнавальная ночь», но в итоге на роль директора Дома культуры был утвержден Игорь Ильинский. Спустя 5 лет Папанов все же снялся у Рязанова в другом фильме — «Человек ниоткуда», вот только эту картину назвали «не отвечающей высокому призванию советского искусства» и отправили на полку. Только еще через 5 лет — когда Папанов снялся у Рязанова в легендарном «Берегись автомобиля», сотрудничество наконец оказалось удачным.
В 1960-х гг., только после 40 лет, к актеру пришло долгожданное признание. Но даже после того, как Анатолий Папанов прославился на весь Союз, снявшись в фильмах «Бриллиантовая рука» и «12 стульев», он не почувствовал себя звездой. В быту артист всегда оставался очень непритязательным и неприхотливым. Жена дарила ему новые костюмы, и все они пылились в шкафу, а Папанов ходил в любимой старой одежде. Однажды во время поездки за рубеж он явился на важный прием в джинсовом костюме. Советская делегация этой выходки, конечно, не оценила, а вот иностранцы пришли в восторг: «Наконец-то мы видим нормально и свободно одетого гостя из России!» Только в 60 лет он смог приобрести автомобиль («Волгу»!), но при этом оставлял его за квартал от театра, объясняя: «Да неудобно приезжать на работу на машине за 10 тысяч, когда молодые артистки в заштопанных колготках по театру шастают».
Его герои на экранах были громогласными неунывающими балагурами, гротескно комичными и не выбирающими выражений, а в реальной жизни Папанов был полной их противоположностью. Ни в театре, ни на съемочной площадке он никогда не повышал голоса, избегал актерских посиделок, да и вообще неохотно шел на контакт. Коллеги часто называли его странным и нелюдимым. В 30-градусную жару актер ходил по улицам в длинном плаще с поднятым воротником, надвинутой на лоб кепке и в темных очках — чтобы его не узнавали и не приставали с панибратским предложением выпить за встречу.
Папанов очень переживал из-за того, что все в нем видели только недалекого Лелика из «Бриллиантовой руки» или ассоциировали с Волком из «Ну, погоди!», которого он озвучил. Актер выходил из себя, когда на улицах ему вслед кричали: «Усе, шеф!» и «Волк! Волк пошел!» Он сокрушался: «Словно, кроме „Ну, погоди!“, я ничего больше и не сделал! Этот волк перегрыз всю мою биографию…»
Большинство режиссеров видели его только в комедийном амплуа, в образах карикатурных грубиянов и простаков, а сам Папанов очень не любил таких ролей, хотя именно они и принеси ему всенародную славу и узнаваемость. Наверное, настоящим он оставался только в фильмах о войне — «Живые и мертвые», «Белорусский вокзал». При этом даже из-за комедийных ролей он очень переживал и каждый раз боялся сорвать премьеру в театре. «Сатирическое искусство посложнее драматического. Ну, представьте, не дотянул я в драматической роли. Не заплакал зритель! И что с того? А если я вышел со смешным монологом или сценой и зритель не рассмеялся — это же настоящий провал», — объяснял Папанов.
Жена артиста Надежда Каратаева, с которой они сыграли свадьбу сразу после окончания войны в мае 1945 г. и провели вместе всю жизнь, рассказывала, что за кадром Анатолий Папанов был очень замкнутым, скромным, мягким, чутким и даже сентиментальным человеком. Только ей он мог признаться в том, что в душе он — лирик. Никто не знал о том, что актер очень любил стихи и даже сам писал поэмы.
Свои творческие вечера он часто завершал четверостишием Николая Доризо:
Не знаю, сколько жить еще осталось,
Но уверяю вас, мои друзья,
Усталость можно сохранить на старость —
Любовь на старость отложить нельзя.