Щелчок по горлу — жест хорошо известный. Им приглашают выпить, равно как просто обозначают любой питейный процесс и все связанные с ним радостные и печальные события. Жест настолько распространён, что кажется интернациональным. Но нет, хоть история его и связана с иноземцами, возводившими знаменитый Петропавловский собор, корни у жеста исконно русские.

Петропавловский собор — знаменитое детище Петра I, повелевшего возвести на берегах Невы невиданный символ новой столицы. Веками собор был самым высоким зданием Санкт-Петербурга, превзойти которое смогли лишь в 2012 году современные новоделы — бизнес-башня «Лидер Тауэр» и престижная «избушка» для новых русских под громким именем «Князь Александр Невский».

Заложенный в 1703 году храм строился 30 лет. Окончательно работы, руководимые итальянцем Доменико Трезини, завершились уже после смерти Петра. Одну из самых сложных строительных операций — возведение шпиля — поручили голландцу Харману ван Болосу.

Ван Болос был известным в российской столице и опытным, хоть и сравнительно молодым мастером. Прежде чем ему доверили сооружение шпиля Петропавловского собора, голландец приложил руку к шпилям Исаакиевской церкви и Адмиралтейства, а также построил несколько мостов через Неву.

Однако возвести 40-метровый шпиль, да еще с 3-метровым ангелом сверху — дело непростое. Что-то у иноземного мастера пошло не так. Проблема оказалась настолько серьезной, что о ней даже Петру доложили.

Решение сложной технической задачи подсказал безвестный русский мастеровой, имя которого затерялось где-то в глубине веков. Да и откуда его помнить. Мастеровых и крепостных гнали на стройки столицы со всей России без счёта, ни имен, ни фамилий не спрашивая.

Царь, узнав о мастеровом, пожелал его лично лицезреть и наградить, пожаловав умельцу награду по чину, как гласит легенда — мешок денег.

Однако же что такое мешок денег для русской души, за которой никогда более алтына не водилось? Поразмыслив, мастеровой от денег отказался, попросив взамен самую малость, награду для души своей безразмерной. Попросил мастеровой высочайшего повеления, чтобы ему до самого конца жизни во всех российских кабаках и трактирах без меры наливали водки по первому требованию.

Царю не жалко. Рассмеялся Петр, приказал — указ на гербовой бумаге с печатью царской чин чином сей час принесли. Но оказалось, и документ умельцу не нужен!

«Я, — говорит мастер, — бумагу эту не сберегу, потеряю. Как потом трактирщикам доказывать правду свою буду? Ставь печать сюда!» А сам ворот рубахи рвет и шею подставляет.

Поставили мастеровому печать на шею, и стал он хаживать по питейным заведениям, гордо демонстрируя половым и собутыльникам свидетельство царской милости.

Слава о петровой награде и находчивом мастеровом разлетелась по Петербургу, а за ним — по всей России. Так и вошел в русский обиход известный жест. Щёлк по шее, по тому месту, где оттиск царской печати у мастерового красовался — и все понятно без слов: пошли, примем на грудь…

Сегодня никто уж не упомнит, правду гласит легенда или вымысел вся эта история, но жест живуч, пережил мастерового, да и нас, пожалуй, всех переживет.

На здоровье! Не переборщите только.