По траве,
по замяти соцветий
Май ведёт гнедого в поводу,
щурясь и поигрывая плетью,
венчики сбивает на ходу.
А вокруг в полях сияют росы.
Воду пьёт могучий чернотал.
Май заходит в реку с голым торсом,
выдохнув в рассвет:
— Я так скучал…

Веря в раскалённость первой встречи,
рвёт хрусталь и жаждет светлых брызг.
Но река отрезала:
— Полегче…
Эй, чудак… а ну охолонись!
Нет…
не так уж просто взять за жабры,
юркое живое серебро.
Что моей волне твои пожары?
Как ожог — лишь холод под ребро.

Вздыбилась,
сверкнула злою синью,
выстудила дрожью вешний стих.
Пусть!
Желанье сердца не покинет…
Пальцам хватит жара на двоих.
Всем, познавшим северные зимы,
намертво запомнился урок:
чем сильней мы Небом не любимы,
тем мощней в нас нежности росток.
Да, совсем не боги —
человеки (!) —
плавим на губах кровавый лёд,
так, что закипают даже реки.
Май своё законное возьмёт.

Наглый, обезбашенный и вздорный —
крикнет небу солнечное:
— Пли!
Тучи расстреляют все патроны,
каплями осевшими в пыли.
Грозы отгремят и станет легче —
музыкой прольётся серебро.
Взмоет в поднебесье дикий кречет,
в поле обронив одно перо.

Подниму и вымолвлю:
— На счастье…
Солнечный, негаданный расклад.
Май в моей колоде — птичьей масти —
светел, молод, вечен и крылат…
Рвётся сквозь воздушные громады
к золоту небесных теремов,
в призрачность весенних звездопадов,
в ветреность безумных, шалых слов.

Стелется туманами белёсо,
в облако укутывая пруд…
Я бегу за радугами босо,
мягко приминая изумруд.
С жадностью земной вбираю в душу
дым печной с окрестных деревень,
там где золотой сосновой стружкой
свет роняет солнце на плетень.

И гляжу на мир из-под ладони,
видя, как в двух милях от меня
в солнечных лучах в речном затоне
Май купает красного коня…