Он был хорош собой. Все рядом млели.
Мог рифмой искромётно так блеснуть,
Менял красоток, города, постели…
А время шло… Оставив только муть…
Воспоминаний мятые огрызки,
Где в отголосках затаилась боль…
Сумбурный праздник завершился быстро
Оставив лишь руины за спиной…
Под утро шёл расхлябанной походкой
Бывалый бабник бросивший семью.
От прошлого остались лишь ошмётки,
Лоск превратив со временем в суму…
Ему на встречу тётя Дуня дворник.
Он к ней, с былым, задорным огоньком:
— Красотка, а давай закажем столик
Я угощу, порадую стишком?
В сравнении со мною все поэты…
Да, что там… тёрли тщетно лист в ночи!
Вот я герой! Ты видишь эполеты?
Ой, это пятна жирные,…молчи!!!
Молчи, дурёха, ща глотком заправлюсь!
И выдам те прекраснейший куплет!
Глотнул… рыгнул:… — Ну, что тебе я нравлюсь?
Я гений, darling ! Может быть омлет?
Ну, в смысле, я к тебе совсем не против
На чашку чая да и… что пожрать…
И с виду ты ни чё такая вроде…
Хорош, ломаться… я ж серьёзно, мать!!!
Он жестом незабвенным словно Ленин!
Махнул по траектории рукой,
Ретиво, громко, страстно — как Есенин!
Куплет озвучил гениальный свой!
Но чаще, то, что писано душою,
Но не имеет практики строки,
Сравнимо с разварившейся лапшою
И не особенно блеснёшь таким…
И тётя Дуня покривившись молча…
Сказала: — Вань, иди-ка ты, не стой…
Возьми, вот у меня две сотни, хочешь?
Купюры сжал с поникшей головой.
Он «Песнь о друге» затянул надрывно,
Из строк Высоцкого, припев чуток…
Хотел из Бродского стих «Пилигримы»
Вот только жаль склероз подвёл… не смог.
И по проспекту шаркающим шагом
Направился к ближайшему кафе.
Да, много ли повесе было надо…
Стаканчик водки — радость подшофе…
И не было печальней в этом мире
Истории из жизни — без прикрас.
С семьёй мог жить в трёхкомнатной квартире
Поэт, кутила, бомж и ловелас…
А в это время в небольшой гостиной…
ТА женщина… стояла у окна
Она его давно уже простила…
И всё ещё, по прежнему…
… ждала…