`
Его пустили внутрь по блату
(Помог какой-то изувер).
Тряслась родильная палата,
Икал в испуге акушер,
Стихов слова звучали звонко,
Как будто били в барабан —

Рожденья первого ребёнка
Ждал с нетерпеньем графоман!

На днях в сети, где зрело хобби,
Ему попалась лабуда:
Фейк «О влиянии в утробе
На дарования плода».

Венков любитель из лаврушки
Увидел в этом божий знак:
Мол, «повлияй» — родится Пушкин!
Ну, в крайнем случае Маршак!
Потомка будущности ради
Был графоман на всё готов,
И вот теперь читал в палате
Подборку собственных стихов.

— У плоского-о-орья клён зелё-ё-ёный
В тума-а-ане не-еба голубо-о-ом! — 
Вопил поэт, как заведенный,
Водя рукой над животом.

Забив на всё, его Маруся
Трубила ноты «ля» и «до»!
Кричали акушерки:
.. .. .. .. .. .. .. .. . — Тужься!
Мысль графомана билась:
.. .. .. .. .. .. .. .. .. .. ."Кто??"
Вот показался край макушки —
Пошёл рождения процесс.
«Есенин…
.. .. .. .. . Блок…
.. .. .. .. .. .. .. Некрасов…
.. .. .. .. .. .. .. .. .. Пушкин!!! — 
Гадал он. — 
.. .. .. .. .. . Только не Дантес!!»
И тут завеса тайны пала.
И на вопрос осипший:
.. .. .. .. .. .. .. .. .. . — КТО???
Ответил старый врач устало:
— Кто-кто, блин …
.. .. .. .. .. .. .. .. Агния Барто!

…
Брел графоман, убитый горем,
Свою припоминая дочь
И бормоча под нос:
.. .. .. .. .. .. .. . — Посмотрим!
По мне — АХМАТОВА!
… Точь-в-точь!