Явился как-то к Лейкиной Ангел Смерти. Она бы, может, и не догадалась, что это он — на вид ангел как ангел, светозарный такой, с нимбом и крыльями. Но он сразу ей представился:
— Ангел Смерти, очень приятно познакомиться!
— Еще чего, приятно… — заморгала Лейкина, уронив мышку от компьютера. — Что за глюк такой странный?
— Я не глюк, а посланец. Оттуда, — и Ангел для наглядности ткнул пальцем в вверх.
— За мной, что ли? — обмирая, охнула Лейкина.
— Нет-нет, я не за тобой, а совсем по другому поводу. В Небесной Канцелярии мониторинг провели, на предмет борьбы за мир. Так вот, ты — в первой шеренге самых активных борцов.
— Ой, да что вы! — зарделась-застеснялась Лейкина. — В первой шеренге, скажете тоже… Что я там могу? Я ж не политик, не воин, не общественный деятель — так, скромный рядовой невидимой битвы. Петиции подписываю, комментарии оставляю…
— Ну-ну, не надо скромничать! — говорит Ангел. — Твоя интернет-активность по актуальным политическим и социально значимым вопросам чрезвычайно высока — за последний год ты высказалась прямо и не лицеприятно по всем сколько-нибудь значимым инфоповодам. Можно сказать, борешься, не покладая рук! Вернее, мышки.
С этим Лейкина была совершенно согласна. Она считала себя социально активным человеком и неутомимым борцом за мир. Сейчас, слава Богу, имеется такая удобная штука, как интернет: благодаря ему каждый может не только быть в курсе последних событий, но и высказать свое мнение об этом. Ведь как ты можешь замыкаться в своем маленьком благоустроенном уютном мирке, когда в большом мире столько зла: воруют, воюют, обманывают, угнетают, убивают? А Лейкина всей душой радела за мир во всем мире, вот и вносила посильный вклад.
— А тебя не напрягает — все время в борьбе? Устаешь же, наверное? — спросил Ангел.
— Некогда уставать, — бодро заявила Лейкина. — Надо мир спасать. Если не мы, то кто же?
— Но ты в свои комменты столько энергии вкладываешь, что просто удивительно — откуда она берется?
— Так из ненависти и берется! — пояснила Лейкина. — Ненавижу насилие во всех его проявлениях. И равнодушие ненавижу. Если мы все будем молчать, тогда мир вообще погибнет! Потому и высказываюсь. Действую исключительно из любви к человечеству.
— Понятно. Тогда есть приятная новость: в качестве вознаграждения за твои неустанные труды по установлению мира во всем мире Небесная Канцелярия решила материализовать твой вклад в дело мира. Так сказать, поощрения для и наглядности ради!
— Правда? — задохнулась от восторга Лейкина. — Что, прямо вот сейчас? И установится мир во всем мире?
— Ну, это вряд ли, — с сомнением сказал Ангел. — Впрочем, к чему слова — давайте приступим! Ребята, заноси!
Мгновенно комната наполнилась другими ангелами, которые стали молча и деловито заносить длинные черные пластиковые мешки.
— Что это? — опешила Лейкина.
— Плоды твоей борьбы за мир. В материальном эквиваленте. Коллеги, складируйте компактнее, в штабеля. Сначала вдоль стен, и поплотнее, а то места не хватит.
В комнате странно и неприятно запахло. Лейкина принюхалась: пластик, хвоя, гвоздики, земля, тлен… неприятные ассоциации вызывал этот запах.
— Что это? Пахнет, как на кладбище, — с неудовольствием поежилась она.
— Так это и есть кладбище, — пожал плечами Ангел Смерти. — Твое личное Кладбище Любви к Человечеству.
— Что? — растерянно спросила Лейкина. — Какое такое «кладбище любви к человечеству»? Это о чем?
— Да все просто. Давай-ка по твоим комментариям пройдемся. Вот, здесь у меня записано:
«Ворье, жулики, хапуги! Как их только земля носит? Всех их нужно к стенке, без суда и следствия!». Писала такое?
— Писала! Но ведь они этого заслужили?!
— Заслужили-заслужили. Вот они, заслуженные, возле батареи сложены. Теперь дальше:
«На их совести гибель детей и стариков. Таких, как они, надо отдавать на растерзание диким псам!». Твой комментарий?
— Да, но…
— Нет-нет, все в порядке, никаких «но». Это мешки вон там, у шкафа. Открывать осторожно — псы были очень дикие и к тому же голодные. Продолжим:
«Своими руками бы этого подонка задушила». Ну, пусть не твоими руками, но исполнено. Под стол положили.
Тут Ангел Смерти на минутку оторвался от чтения — его сотоварищи как раз заносили целую груду небольших мешков, в руках по два-три помещались.
— Коллеги, детей складывайте вон туда.
— Ка… каких детей? — в ужасе выпучила глаза Лейкина.
— А вы разве не помните? Вот, зачитываю:
«Из-за этих уродов каждый день гибнут дети. Пусть то же самое случится с их собственными детьми, тогда они, возможно, что-то поймут».
— А…
— Выполнено, можете сами убедиться. Я вам даже помогу мешочек расстегнуть — посмотрите, убедитесь.
— Неееет!!! — завопила Лейкина, отпрыгивая к стенке. — Это полный бред! Прекратите надо мной издеваться!
— Ну что вы, как можно! — искренне огорчился Ангел Смерти. — У нас и в мыслях не было вас как-то обижать. Напротив, все ваши пожелания исполнены, причем буквально. Мы думали, вы обрадуетесь.
— В-вы… вы что??? — Лейкина даже зажмурилась от возмущения. — Я вам что, людоед или маньяк какой-нибудь кровавый? Да для меня жизнь человеческая — абсолютная ценность! Я любое насилие по определению ненавижу! Да я, если что, за эту идею готова биться до последней капли крови… ой!
С ближайшего мешка гулко шлепнулась крупная тяжелая капля, и Лейкиной даже страшно было представить, что это такое.
— Вот именно — «ой»! — мрачно подтвердил Ангел. Вся его приветливость-услужливость куда-то улетучилась, и теперь он выглядел суровым и печальным. — Вот они, твои «абсолютные ценности», штабелями сложены. Ты смотри, смотри, не закрывай глаза-то!
— Зачем вы все это ко мне притащили? — пролепетала Лейкина. — Я же никого не убивала!
— Зачитываю, — неумолимо поднял к глазам листок Ангел Смерти. — «Жаль, что мысль нематериальна, а то я бы быстро навела на земле порядок и вычистила всю шваль, которая грабит народ и развязывает войны». Вот, пожалуйста, теперь твоя мысль материальна, и вся, так сказать, «шваль» зачищена.
— Но я же не то имела в виду! — в изнеможении простонала Лейкина. — Я же образно говорила, просто чтобы выразить свое отношение…
— Так ты и выразила, — и Ангел широко повел рукой, указывая на зловещие мешки. — Ненавидишь насилие, говоришь? Верю. Вон сколько ненависти — складывать уже некуда. Весь твой внутренний мир, как вот эта комната, наполнен смердящими мешками с ненавистью.
— Мммм… — простонала Лейкина, в отчаянии озираясь по сторонам. Кладбищенский запах становился невыносимым.
— А мысль, к сожалению, все-таки материальна, — продолжал Ангел. — Если ты транслируешь в мир ненависть (неважно, к чему или к кому!), как ты думаешь, куда она девается?
— Я не знаю…
— Она остается в мире. Ты ее выпустила — она уже существует. Носится в воздухе, отравляет атмосферу… соединяется с чужой ненавистью… Копится, создает напряжение, и рано или поздно провоцирует какой-нибудь конфликт. И если бы ты одна была такая активная… А ты не представляешь, сколько людей сейчас посылают в мир энергию ненависти, и у каждого своя правда и свои враги. Если бы ваши мысли действовали мгновенно, вся планета давно была бы ледяной пустыней. Под предлогом «борьбы за мир» вы уничтожаете друг друга своей ненавистью, и ты — в первой шеренге.
— Но не я же придумала войны… это же не я! Это происходит во всем мире, повсюду! Если кто-то решил развязать конфликт, я же не могу повлиять!
— Но на свои мысли-то ты повлиять можешь? — спросил Ангел. — Ты вот гневно клеймишь агрессоров, а сама такая же, как они. Ты точно так же жаждешь их крови, как и они твоей. Они хотят «почистить планету», и ты тоже. У вас мышление одинаковое. Чем же ты лучше?
Лейкина подавленно молчала. Хотелось бы, конечно, возразить, но эти мешки… Трудно что-то говорить, когда твои мысли становятся вещественными доказательствами.
— Помнишь, ты говорила, что черпаешь энергию в ненависти? Так ты еще и войнам энергию поставляешь, через свои весьма агрессивные комментарии! Говоришь, мира хочешь, а сама каждый день воюешь. Лучше бы носки вязала, что ли… Или цветы разводила… В общем, переключила бы свою энергию в мирное русло!
Ангел Смерти безнадежно махнул рукой и сел на пол, прислонившись к стене. Лицо его вдруг стало очень человеческим.
— Если бы ты знала, как я устал, — пожаловался он. — Почему никто не хочет понять, что «борьба за мир» — это нонсенс? Тут уж или борьба, или мир. А вы, люди, за мир готовы друг друга укокошить. И все ведь «из любви к человечеству»! Готовы заполнить все пространство этими жуткими мешками с ненавистью, похоронить все то, что не вписывается в вашу концепцию мира. А концепция, между прочим, у каждого своя, и в нее всегда кто-нибудь, да не вписывается.
— Но мы же должны как-то стараться изменить мир к лучшему, — робко возразила Лейкина.
— Не таким способом, — покачал головой Ангел Смерти. — Если хочешь что-то изменить, начинать всегда нужно с себя. Только так, и никак иначе.
— И что, мне теперь со всем этим жить? — спросила Лейкина, удрученно озирая заполнившие комнату мешки. — Или я должна теперь всех их похоронить? Всех, кому желала смерти?
Лейкина в полном смятении чувств уставилась на мешки. Такой груз ненависти казался ей совершенно неподъемным, и как со всем этим быть, она не представляла.
— Да ладно, не мучайся, — сказал Ангел. — На самом деле нет там никаких трупов. Просто мешки, набитые всякой бесполезной трухой. Для наглядности. Чтобы было понятно, каковы масштабы бедствия.
Ангел щелкнул пальцами, и мешки пропали — как и не бывало. Лейкина шумно выдохнула и бессильно сползла по стене.
— Господи, благодарю… Ой, как хорошо в доме-то стало… чисто, светло, просторно!
— Ясное дело, просторно! Любовь проистекает через душу свободно, а ненависть оседает тяжким грузом. Хочешь, чтобы «светло и просторно» — расставайся с этим всем, освобождай место для жизни.
— Хочу! Очень хочу! И что мне делать?
— Чистить мир, — посоветовал Ангел. — Только не большой мир, а для начала свой внутренний. Избавиться от этого «груза 200». От ненависти избавиться. Не желать зла ближнему. Я уж не говорю «возлюбить» — для начала хотя бы перестать желать зла. Энергию можно брать не только из ненависти, поверь мне. Из любви ее брать гораздо приятнее!
— Но разве можно любить тех, кто сеет зло?
— Можешь не любить. Но хоть сама-то зло не сей! Это же ты можешь?
— Это — могу, — подумав, сказала Лейкина. — Вы не беспокойтесь, я понятливая. Особенно когда вот так, наглядно. Мне вот этой похоронной конторы в душе не надо. Буду чистить.
— Я рад. Могу отправляться назад с легкой душой, — кивнул Ангел. — Пожалуйста, впредь следи за мыслями и не делай ничего такого, чтобы к тебе прилетал Ангел Смерти.
— Да, а можно вопрос? Не по теме, но мне хочется знать…
— Задавай.
— Мне странно… Вы ведь Ангел Смерти, а почему тогда агитируете за жизнь?
— Предпочитаю забирать людей планово, в срок, определенный свыше. Не надо его искусственно укорачивать. Слышите, люди? Я, Ангел Смерти, прошу: не надо мне помогать! Ни делом, ни мыслями…
И Ангел пропал, улетучился, как и не было. А Лейкина вздрогнула и очнулась. Оказывается, задремала прямо у компьютера. Ффу-хх, что только не приснится, если в долго в соцсетях зависать! Глянула на экран — все как обычно, открыто окно Фейсбука на статье с выразительным названием «Не простим!». Лейкина подумала и закрыла окно. А потом и вовсе выключила компьютер. Очень уж ей захотелось прямо немедленно уборку сделать. А то запах какой-то стоял странный, неприятный, едва уловимый такой…
И пошла Лейкина бороться за чистоту в своем родном, маленьком, отдельно взятом мире. Ведь если хочешь что-то изменить, начинать всегда нужно с себя. Только так, и никак иначе.