Кораблекрушение произошло.

И фрегат «Медуза» стал тонуть. Губернатор и капитан первыми покинули судно вместе с богатыми пассажирами. Сели в лодки. До берега было не очень далеко. И на буксировочных тросах потянули за собой плот размером 7 на 20 метров, на котором было 147 человек матросов и пассажиров победнее. И несколько офицеров. Одного офицера губернатор назначил ответственным за порядок на плоту. А потом они обрубили тросы — начиналась буря и плот было тяжело тащить, опасно. Тем более, люди могли по тросам перебраться в лодки, понимаете? Ну вот, капитан помахал рукой и уплыли они. И добрались до берега. А плот без руля и ветрил унесло в море. Наутро на плоту было уже 64 человека — остальных убили в драке за припасы. Офицера первого, конечно. Припасы быстро кончились; их мало было. Люди проголодались; и на третьи сутки начали есть друг друга. На третьи, Карл! — извините за надоевший мем. Когда плот нашли, на нем было 15 спасшихся. Они остальных выбросили за борт. Ну, питание, конечно, оставили вялиться на солнце. Было питание, хотя однообразное, сами понимаете. И художник Жерико прочитал мемуары этих спасшихся, написал жуткую картину «Плот «Медузы» и помешался. А потом вообще умер вскоре. Это история про эгоизм. К которому призывают сейчас. А наших солдатиков унесло на барже в 1960 году. Четверо их было, всем по 20−21. Младший сержант Зиганшин взял командование на себя! У них была буханка хлеба и несколько ложек крупы. Ну, еще они ели сапоги, ремешок от рации, всякое такое. 49 дней их носило по морю. Они превратились в скелеты, но были живы, когда их нашел американский авианосец. И, когда им дали еду, он скромно покушали, не чавкая и передавая друг другу тарелки. Потому что жрать как дикарь — стыдно. Нельзя жрать. Надо именно кушать — в хорошем смысле слова. И унижаться нельзя. И друг друга есть нельзя. И надо надеяться до последнего и поддерживать друг друга, даже если сорок девять дней питаешься сапогами. Младшего сержанта Зиганшина наградили — дали звание старшего сержанта. Ордена дали. А потом ребята дослужили положенное время — а как иначе? Это история про страну, в которой я родилась и жила. Про альтруизм. Про мужество и стойкость. И про два разных кораблекрушения, так сказать. И лучше на барже сорок девять дней мотаться с Зиганшиным, чем плыть на фрегате, груженом золотом и серебром, с людоедами и предателями.