У богача я ужинала в замке,
Меж нами стол стоял длиною с поле,
Хозяин был прижимист-ел баранки,
А мне слуга принёс кастрюльку соли.
Не клеилась беседа, мы молчали,
Стол в девяносто метров не позволил
Мне вскрыть пред богачом свои печали,
Пока он дога чёрной масти холил.
Когда ж ушли с хозяином в покои, —
Я- в те, что справа, он -на ярус ниже,
Мне каторжники снились и изгои,
И чьи-то руки в форме пассатижей.
Я утром у стола за перца чашкой,
В пыль молотого щурилась недОбро,
Богач в полурасстёгнутой рубашке
Чесал лениво грудь, бока и рёбра.
Он ел сухарь и улыбался догу,
За окнами лил дождь и в замке -тоже…
Слуга сказал: «Пора на воздух!» -строго
И дал мне зонт, на ситечко похожий.
У замка мокла я по-королевски,
Держа осанку с честью, мне присущей,
Ну, а богач, осаживая резко,
Выгуливал коня в садовой гуще.
С ангиной я слегла на десять суток,
В бреду мне снова каторжники снились,
Пока богач стрелял с друзьями в уток,
Потом мы с ним зачем-то поженились…
Теперь всё то же: стол меж нами, «яства»,
Молчание и сны про пассатижи,
Будь проклято подобное богатство,
Будь проклято хоть в Йорке, хоть в Париже!