Когда гнетёт безумный век
И всё летит к чертям собачьим,
Ко мне приходит человек —
В тот самый миг, когда я плачу.

Спокойный и простой на вид,
Напротив в кресло он садится
И ничего не говорит,
И надо мной не суетится.

Но в наступившей тишине
Его уверенная поза
И ясный взгляд внушают мне,
Что я напрасно трачу слёзы.

Что жизнь — не пройденный этап,
Не скорбный плач на пепелище;
Что дух во мне не так уж слаб,
Что будет день — и будет пища.

И вопрошаю я опять:
— Откуда ты? «С какого боку»?
— Я лишь даю тебе понять,
Что ты не так уж одинока.

Я тот, кого ты создала,
В кого ты веришь, словно в бога.
— Но разве я тебя звала?
— Я сам нашёл к тебе дорогу.

— Но веры нет во мне давно.
Путь к сердцу мало кто находит.
— Кому, и вправду, всё равно,
Тот просто с жизнью счёты сводит.

От бед ломается любой…
Но сколько было дней хороших?!
Ты вспомни их. А я — с тобой,
И никогда тебя не брошу.

Мы оба смотрим, как в стекло
Бьёт сильный дождь (похоже, с градом)
И мне становится тепло
Лишь оттого, что кто-то рядом.

И сердце бьётся в унисон
Дождю, и тяжелеют веки.
Я сплю и думаю сквозь сон
Об этом бого-человеке.
…
Пустое кресло. Ночь в окне.
Нет, под дождём Его не носит!
Я знаю — Он живёт во мне.
Я знаю — Он меня не бросит.

И если Он со мной давно,
И верю я в него, как в бога,
То это значит лишь одно —
И я нашла к нему дорогу.