…Наверное, не будет преувеличением сказать, что человек, который мало повидал в жизни, не может стать настоящим писателем, Писателем с большой буквы. И Иван Антонович Ефремов, русский писатель и ученый — один из ярких тому примеров.
Личный опыт не заменишь никакой книжной премудростью — и уж чего-чего, а личного опыта у Ивана Ефремова было хоть отбавляй. Выходец из семьи лесопромышленника, Иван в достаточно юном возрасте остается без родителей (во время революции его родители разводятся, вскоре мать уезжает с красным командиром, оставив детей тетке, а потом и тетка умирает от тифа), и прибился к автороте, с которой доходит до Перекопа. Потом — школа в Петрограде (окончил за два с половиной года), учебу в которой приходилось совмещать с тяжелой работой, курсы каботажного плавания, отъезд на Дальний Восток и работа на Тихом океане (1924 год). А потом — возвращение в Ленинград и учеба на биологическом факультете. С середины 20-х Ефремов побывал во множестве экспедиций — палеонтологических и геологических. В 1935 году, в возрасте 28 лет (на самом деле Ефремов родился в 1908-м, но приписал себе год, чтобы устроиться на работу, и с тех пор всегда указывал годом своего рождения 1907), он уже кандидат, а в 1941 году — доктор биологических наук. Доктор наук в 30 с небольшим — для того времени более чем впечатляющая научная карьера. В 40-х годах Ефремов создает новую отрасль знания — тафономию (учение о закономерностях сохранения остатков ископаемых организмов в слоях осадочных пород). Интересно, что признание со стороны ученых тафономия получила только в 70-х, хотя еще в 1952-м Ефремов получил за свою работу «Тафономия и геологическая летопись» Сталинскую премию. Еще одно свидетельство того, что и Ефремов, и Сталин смотрели гораздо дальше большинства «обычных» людей.
По сути, именно научные экспедиции дали Ефремову основу для его первых опытов в литературе. И эти литературные опыты тесно связаны с наукой — например, считается, что в своей «Алмазной трубе» Ефремов предсказал открытие кимберлитовых трубок в Якутии.
Сразу после войны, в 1945−46 годах, из-под пера Ефремова выходит историческая повесть «На краю ойкумены» — одно из первых в советской художественной литературе произведений, действие которых разворачивается в глубокой древности. Постепенно рассказы и повести Ивана Ефремова — интересные, основанные на солидном научном базисе, и в то же время изобилующие неожиданными гипотезами, приобретают все больше поклонников. А в 1957 году Ефремов становится «советским фантастом № 1» благодаря своему роману «Туманность Андромеды».
«Туманность Андромеды»: хроника далекого будущего
Чтобы понять, почему столь много людей (порой даже совершенно не приемлющих фантастику), в одночасье стали поклонниками Ефремова, надо вспомнить, в каких условиях появился роман.
К концу 50-х ситуация в СССР была… скажем так, своеобразной. Огромная страна, казалось, наконец-то преодолела основные трудности — СССР поднялся из послевоенной разрухи, обезопасил границы, создал ядерное оружие, ликвидировав заокеанскую монополию в атомной сфере. Казалось бы, наконец-то можно задуматься о простых человеческих радостях и начать строить «нормальную жизнь». В то же время совсем недавно прошел XX съезд с его развенчанием «культа личности», и «зубы» советской пропаганды постепенно «затупились» — людей звали в «светлое будущее», но никто толком не понимал, КАК оно будет выглядеть. Начал создаваться своеобразный идейный вакуум — Великая Идея тускнела, хотя пока это мало кто осознавал. Правда, тускнела она не в силу своей непритягательности, а потому, что не находилось человека, способного осветить ее под нужным углом, заставить заиграть всеми красками — однако тускнела…
И тут появляется книга, в которой коммунистическое будущее показано ярко и мощно — то самое будущее, ради которого, собственно, советский народ и преодолевал многолетние тяготы и лишения. По сути, написав «Туманность Андромеды», Ефремов «отработал» за всех партийных идеологов разом, создав образ чудесного грядущего — образ притягательный настолько, что и по сей день немало людей говорят, что «Туманность Андромеды» перевернула их жизнь. Интересно отметить, что сам Ефремов членом партии не являлся — это лишний раз доказывает, что убеждения от «корочек» не зависят.
И почти одновременно с выходом книги — вот и не верь после этого в чудесные совпадения! — именно советская наука и советский народ одержали важнейшую победу: на орбиту был выведен первый искусственный спутник Земли. Это был великий прорыв, который, по мнению многих тогдашних советских людей, мог быть одной из первых ласточек «ефремовского будущего».
Человек — это звучит…
Ключевое отличие Ефремова от подавляющего большинства фантастов — отечественных и тем более зарубежных — состоит в том, что в его книгах во главу угла всегда ставился человек, и именно новой психологии персонажей книги Ефремова едва ли не в первую очередь обязаны своим успехом. Если многие другие авторы зацикливались на технических открытиях, бластерах и гипердвигателях, то Ефремов писал в первую очередь о человеке (конечно, это относится ко всем его произведениям, а не только к фантастике, но, пожалуй, именно в «Туманности Андромеды» и «Часе Быка» проявляется наиболее глубоко и четко). Люди, свободные от мелочных страстей и желаний, люди, стремящиеся к познанию и самосовершенствованию — таковы они, герои книг Ефремова. Причем их количество возрастает с течением времени, по мере развития человеческого общества. Если юный Пандион («На краю ойкумены) и гетера Таис («Таис Афинская»), живущие в глубокой древности, по сути, одиноки в мире низменных человеческих страстей (хотя и не всегда осознают это), то в романе «Лезвие бритвы», в рассказах и повестях, действие которых разворачивается в советское время, таких героев уже множество. Оно и неудивительно — Советский Союз виделся Ефремову «зародышем» будущего коммунистического общества Земли. И, наконец, «Туманность Андромеды» переносит читателей в это «светлое коммунистическое послезавтра».
Все главные персонажи Ефремова — это люди, которые достигли высшей степени духовного и физического совершенства, уравновесив телесную и нравственную красоту, либо стремятся к такому состоянию. Именно такое совершенствование Ефремов ставил превыше всего — иному человеку просто-напросто не нужны ни технический прогресс, ни полеты к звездам. В самом деле — взгляните на сегодняшний мир. В обществе потребления мало кто мечтает, что «и на Марсе будут яблони цвести», да собственно, это никому и не нужно. Ефремов считал, что главная задача — не насыщать мир предметами роскоши, а возвышать духовные потребности человека. Человеку будущего — да и вообще НАСТОЯЩЕМУ человеку — ни к чему «модные побрякушки», но он «задыхается от жажды воплотить в образы слова, звуки, краски. Задыхается от жажды творчества…».
Собственно, именно такие люди, люди-созидатели, и показаны в «Туманности Андромеды». Аскетичные в потребностях, скромные в запросах, они живут и чувствуют удивительно глубоко и полно. При этом они совершенно свободны от каких-то амбиций — ведь «труд творческий, соответствующий врожденным способностям и вкусам, многообразный и время от времени переменяющийся — вот что нужно человеку». В каком-то смысле Ефремов сам был лучшим прототипом своих героев — блестящий ученый и талантливый писатель, прошедший гражданскую войну и стычки со шпаной на борту корабля «Третий Интернационал», на котором ходил от Сахалина до Камчатки. При этом ему были чужды заносчивость и снисходительное отношение к людям — свидетельством тому его переписка. В сотнях писем он общается, рассуждает, спорит, пытается войти в ситуацию и помочь хотя бы советом — а ведь среди его респондентов множество самых обычных людей: подростков, студентов, домохозяек, рабочих…
Стоит ли удивляться тому, что простые советские люди хотели быть похожими на героев его книг — Эрга Ноора, Фай Родис, Ивана Гирина, Дара Ветра?
Ведь именно таким людям, которых описывал Ефремов, и открывается вся бесконечность вселенной — за четыре столетия до событий «Туманности…» Земля оказывается включенной в Великое Кольцо. Разделенные бескрайней космической бездной, обитаемые миры общаются между собой — знакомят иные цивилизации с собственной историей, обмениваются научными данными, а иногда и отправляют звездолеты к своим ближайшим соседям (собственно, описание 37-й Звездной экспедиции является одной из сюжетных линий романа). И что очень важно — Ефремов верил в то, что разумные существа, вышедшие на высокую степень развития, смогут понять друг друга и без слов — как понимают друг друга люди и чужаки из неведомых далей, корабли которых случайно встретились в бескрайнем космосе (рассказ «Сердце Змеи»).
Это еще один ключевой момент «будущего по Ефремову» — тогда как на Западе появлялись мрачные прогнозы вроде неминуемого самоистребления технологических цивилизаций, Иван Антонович верил в торжество Разума. Разума, принимающего вызов бескрайнего Космоса, и одерживающего победу.
«Час Быка»: будущее во мраке?
В конце 60-х отношение властей к Ефремову резко изменилось — причиной «похолодания» стал роман «Час Быка». Контролирующие органы среагировали столь же стандартно, сколь и тупо — увидев книгу, в которой социализм и негатив соседствовали, ничтоже сумняшеся постановили: «запретить». Антисоветчики запрыгали от радости — мол, даже сам «певец коммунизма» Ефремов в коммунизме разочаровался! Казалось, что это становится тенденцией — к тому времени братья Стругацкие, пожалуй, единственные из отечественных фантастов того времени, кого можно было поставить с Ефремовым в один ряд, уже близко сошлись с диссидой и «показывали режиму фигу в кармане» (хотя при этом и не отказывались издаваться миллионными тиражами). Между тем считать «Час Быка» антисоветским или даже антикоммунистическим романом — ну это примерно как сказать, что математика ограничивается таблицей Пифагора.
Но почему же роман запрещали?
Напомним — в романе «Час Быка», действие которого происходит через два века после событий «Туманности Андромеды», земная экспедиция на звездолете «Темное Пламя» прибывает на планету Торманс, некогда заселенную бежавшими с Земли колонистами. И тут глазам землян предстает жутковатое и уродливое общество — самая настоящая тоталитарная диктатура, медленно умирающая от собственного яда. Именно ее и цензоры, и антисоветчики сочли «пародией на коммунизм». Это лишь помогло понять, что в контролирующих органах и в самом деле было немало дуралеев и перестраховщиков — вот только и критиканы-злопыхатели вряд ли превзошли их умом, потому как за деревьями не увидели леса.
На самом деле общество Торманса — это, конечно же, никакая не «пародия на коммунизм», ибо коммунизм для Ефремова оставался не просто главной целью развития человеческого общества, но и производительной силой. Какие-то аналогии с СССР в «Часе Быка» можно искать только в том смысле, что в Союзе того времени начинала доминировать именно потребительская психология — «обладать» постепенно брало верх над «творить». Именно от этого кризиса системы и предостерегал Ефремов — но система уже не хотела воспринимать и усваивать критику. И это привело к событиям второй половины 80-х — начала 90-х годов, свидетелями и участниками которых мы с вами являлись. Однако в гораздо большей степени Тормансу присущи черты капиталистического общества — не зря ведь герои книги ищут корни общественного устройства Торманса в «муравьином лжесоциализме и гангстерском капитализме». Наконец, точку в этом вопросе ставит мрачноватый прогноз, сделанный Иваном Ефремовым в его письме к американскому ученому Э. Олсону на рубеже 60-х и 70-х годов: «Мы можем видеть, что с древних времен нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдет величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах, и даже в Китае, Индонезии и Африке. Когда для всех людей честная и напряженная работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество?»
Так что «Час Быка» — это не роман-пародия, а роман-предостережение. И для того, чтобы увидеть Торманс во всей красе, нам сегодня достаточно всего лишь выглянуть в окно или включить телевизор…
* * *
Так как же быть? Опустить руки? Нет. Напротив, мы, жители страны, которая сделала первый шаг к светлому будущему человечества, должны двигаться вперед — чтобы однажды, как мечтал Иван Антонович Ефремов, Эру Разделенного Мира сменила Эра Встретившихся Рук…