С порога на неё пахнуло жареными баклажанами.
— Здравствуй, любимая! — пропел елейный голосок мужа из кухни.
— Угу… — глухо отозвалась жена, стягивая сапоги.
— Проголодалась?
Женщина возвела глаза к потолку.
— А я приготовил нам кое-что вкусненькое!
— Ме-ме-ме… — передразнила она едва слышно.
Вместе с запахами из кухни неслись итальянские страдания.
— О соле, о соле мио! — бился в сопранном экстазе муж.
Женщина зажмурилась. На цыпочках проскользнула в гостиную, завалилась на диван. Прищуренные глаза её упёрлись в тёмный экран. Рука двинулась к пульту.
— Солнышко! — пропели от плиты. — Радость моя!
— Ну что?! — прорычала она обречённо.
— Ужин на столе. Или хочешь, чтобы я обиделся?
Голос мужа угрожающе накуксился. И губы женщины, гневно встрепенувшись, запорхали бесшумными мотыльками, донося потолку жаркие «ять», колкие «дак», и шипящие «асс».
Выговорившись, она резко поднялась, втянула голову в плечи, и, поигрывая желваками, прошла на кухню.
Муж блестел празднично отполированной лысиной.
— Прошу! — выскользнула из фартучных складок его рука и описала широкую дугу.
— Опять?! — рявкнула жена, оглядывая изящно накрытый стол. — А мясо где?!
— Мясо вредно, я тебе тысячу раз говорил… — пряча взгляд, ответствовал муж. И тут же засуетился, поигрывая пальцами над столом, что-то передвигая, поправляя, переставляя.
— А мне уже во где вся эта твоя заячья кухня! — мелькнула у горла суровая женская ладонь. — Я мяса хочу, понимаешь?! Мяса!
— Мясо вредно, — упрямо повторил муж, и вдруг взвизгнул: — И не смей на меня кричать!
Отвернувшись к окну, он принялся нервно мять фартук.
— Ладно, — примирительно выдохнула женщина. — Давай, чего тут у тебя.

И он обернулся. Торжествующая улыбка играла на его лице.
— Баклажанчики в сметанном соусе! — принялся перечислять он. — Запеканка кабачковая! И, наконец, брюссельская капустка с шампиньонами!
— Только не брюссельская, — скривилась жена. — Ненавижу брюссельскую!
— И слышать не желаю. Знаешь, сколько в ней железа? А цинка?
— Сбереги его себе на гроб!
— Ты опять меня обижаешь?! Ты вечно меня обижаешь! — плаксиво запричитал он. — Признайся, тебе это доставляет удовольствие, да?
Вместо ответа, она грузно опустилась на стул, зачерпнула ложку брюссельской, и, зажмурившись, отправила её в рот. Муж проводил ложку влюблённым взором.
— Моя ты радость! — всплеснул он белыми ручками.
— Гадость! — выдавила она, передёргиваясь.
Но муж уже наполнял ей тарелку, приговаривая:
— Если меня любишь, скушаешь всё. Ты же меня любишь, правда?
— Сдохнуть, как люблю. Сдохнуть!
— Содовой? — заискивающе поинтересовался муж.
— Пива!
— Ты же знаешь, пиво полнит.
— А мне плевать! — огрызнулась жена. — Я пива хочу, понимаешь? Как нормальная баба, хочу сожрать кусок мяса и выпить пива!
— Ты опять?! — дрогнул муж подбородком, и, хлопнув кухонным полотенцем по своим худым коленям, уронил голову на руку.
В следующую минуту он уже тоненько подвывал.
— Ну, пойми же, Гриша, — приговаривала супруга, поглаживая гладкую мужнину лысину, — я баба, а не мужик — ну, не могу я так!
— Вот и загнёшься от холестерина, — всхлипывал муж.
— Мне хочется прийти домой и расслабится. Мяса пожевать. Спорт под пивко поглазеть — бутылочку, не больше — для удовольствия. Понимаешь?!
— А мне, что прикажешь? — поднял заплаканное лицо муж. — Весь день ты на работе, вечерами у ящика — словом со мной не перемолвишься, будто я не человек, а собака какая?!
И тут уж он завыл во весь голос.
— Ну, будет тебе, будет! — привлекла его к себе женщина, уткнув влажное от слёз лицо мужа в свою пышную, белую грудь.
— Ну, какая ж ты собака, Гриша? Ты у меня кобель! Настоящий породистый!.. Ну, иди же ко мне. Иди, ненасытный мой! Иди, животное!..
Она резко поднялась. В глазах её блеснули огоньки. И в следующий миг широкий властный жест отправил нетронутые баклажаны, запеканку и ненавистную брюссельскую на пол.
— Ну, давай же, коршун, давай — накрой свою ласточку! — выкрикивала жена, задирая подол мужу.
Распластанный мужчина неуклюже хватался за острые края, и, коротко поскуливая, елозил животом по холодной столешнице.
— Теперь ты меня понимаешь!!! — ревела женщина в такт мощным движениям.
— Понимаю, милая! Ой, как понимаю-ю-ю… — стонал муж, покусывая губы. — А психологу, что посоветовал встать на твоё место — не жить! Зуб даю!!!