Когда последняя волна
Взошла стеною,
Два человека (он/она)
Явились к Ною.
Они сказали: «Кончен век,
И воздух солон».
Они сказали: «Твой ковчег
Не так уж полон.
Вода накроет шар земной,
Он станет плоским.
Возьми людей с собою, Ной,
Мы очень просим!

Ты погрузил бультерьеров, слонов и
крыс,
Дикого зверя и мирный домашний скот.
Люди стоят и под ними не видно крыш.
Дети в руках, дети рады — им высоко.

Это проверка, не кара, всего лишь тест,
Кто мы друг другу, и правда ли, что
пусты.
Ну же, не бойся, ты знаешь, никто не
съест.
Но при условии, Ной, что не выдашь ты.

Волны пока что не выше чем небеса,
Он всё надеется, Он ещё не спешит.
Если мы сами не будем себя спасать,
Стоим ли мы Его слова, руки, души?»

Стояли горы под луной.
Ни сна, ни знака.
Молился Ной. Напился Ной.
Блуждал и плакал.
Потом отчалил, а потом
Солёным клином
Пришёл потоп, прошёл потоп,
Убил и схлынул.
И все, что знали, имена
Гребками вышив,
Два человека (он/она)
Пытались выжить,
Пока их влёк слепой поток
К иным кочевьям,
Пока их плоть была плотом,
А дух — ковчегом.
Мир выколачивал ковёр —
Ему ль до пыли?
Они шептали: «доплывём».
И не доплыли.

Мир изменился, осунулся, поседел.
Ной перекатывал землю в сухой горсти.
Он уходил от предавших Его людей,
Он их творил не затем, чтобы так уйти.

Новое слово напутствует старый страх:
Можно ли жить, если велено умирать.
Правнуки Ноя расселись вокруг костра —
Кроме огня больше не с кем было играть.

Сучат ногами времена
В петле событий.
Два человека (он/она)
Давно забыты.
Они в краях, где спит вода
И воздух сладок,
Где божье слово — это дар,
А не порядок.
И ни скрижалей, и ни книг
За их спиною.

Я бы хотел пойти от них,
А не от Ноя.