А ему не узнать и ему всё-равно,
что зачислен посмертно в Герои.
Жизнь оборвана, будто бы плёнка в кино,
и сейчас его в глину зароют.
Опустили в могилу… И комья земли
заплясали по цинковой крышке.
Тихий голос комдива: — Спасти не смогли…
Ты прости нас, прости нас, братишка!
На подушке из бархата блещет Звезда,
отражая светило в зените.
Он на грудь не наденет её никогда:
может быть, лишь в гравюре гранитной.