Ибо сказано-сказано в Небе для Посвященных — Женщина непобедима. Можно рассыпать огонь и воду… Остановить на лету цунами… Переместить
города и горы… Истребить океаны жестом… Выпить до дна облака и пчел… Разложить на дождинки зеркало… Разбить на кузнечиков солнце… Засыпать песками время… Заставить шагать деревья… Перелететь через птицу… Обнажить камень… Перевернуть лужу… Многое можно, если ты в Силе… Если ты в Слове… Если ты в Бес… Многое можно, но… Женщина непобедима! Ибо нельзя победить… Поражение

Однажды я встретил красивую жабу… Всё утро смотрел, любовался… Потом отвернулся… Отошел, обернулся, вернулся… И вдруг обнаружил — она безобразна… И понял — красивым… Может быть только… Время.

Одна минута на протяжении долгих лет следует за мной по пятам. Ровно одна минута, потерянная мной когда-то, но я не знаю, когда и где. Возможно
однажды проснулся раньше, возможно позже заснул, а может задержался с ответом женщине (Той, что пришла, как ветер, и ушла, как ветер… И, значит, была — единственной). Всего лишь на одну минуту… И теперь, мне ее не хватает. Где бы я ни был, на какой бы чужбине ни жил… Мне всегда ее не хватает. Ровно одной минуты… Чтобы заполнить щель, между собой и временем… В которую падает мир.

С далеких времен, прорываясь сквозь толщу дней, летит и летит к нам зеленый ветер… Несущий нам тайну утраченной смерти… И тайну жизни, ушедшей… В совершенно чужую жизнь… Но мы его не замечаем… Мы даже о нем не знаем… И лишь иногда ощущаем на лицах… Прикосновение тонкое детства… Как тепло материнских рук. Как дуновение колыбели. Как небо первого дня… И понимаем с великой тоской и грустью… Как далеко мы ушли… От будущего.

Люди уходят… Как ветер, как дождь, как снег…
Люди просто уходят, но… От них остаются… Совершенно пустые места…
И они… Эти совершенно пустые места… Продолжают жить своей собственной жизнью… Любить, расставаться, помнить… Смеяться, грустить, возвращаться… И печалиться о муравьях… За долгие годы человеческого бытия… За целые тысячелетия… За вечность, что слева, и вечность, что справа… Их скопилось так много… Этих пустующих мест… Что они все больше и больше вытесняют нас в глубь пространства… Уменьшая тем самым… Жизнь.

Пушинка моя ресничная… Стоит тебе шевельнуться… Как вместе с тобой… Движется море, песок, волны…
И на душе остается что-то неясное… Что-то незримое… Без чего уже жить невозможно… Твои руки, берущие Древо моё… Как ветви без листьев…
Как ясный узорный снег… Обжигающий чистотой… Благородством окрашен закат… Над тобой, Любимая… И мне несказанно больно… Мне очень больно…
Убивать эту редкую даль… Но я убиваю… И слышу глазами, как в двери мои… Ломится, ломится Свет.

Какое блаженство… Воспевая минуты, измерять губами… Твои певучие гибкие руки… Осторожно срывая с осенней ветки… Твое покрытое пухом
сердце… И играться с ним, как с птенцом… И лаская твое утомленное Лоно… Твое гудящее солнцем Лоно (Я любил его так, что тысячи тысяч еще не рожденных детей… Плакали и смеялись… От Великого Счастья — Быть… Пусть даже еще не рожденными)… И лаская, как можно ласкать… Последнюю Бездну вселенной… Дарить тебе Море, в котором ты можешь Заснуть… Свернувшись клубочком в Космос… Какое блаженство… Умирать у тебя в глазах… И оттуда же воскресать… Быстрее себя и времени… Вместе с твоими ресничками… Всё тем же Жестоким Зверем, забирающим всё и вся… Идущим тропою Смерти и продлевающим Жизнь на земле… Ради сосен и трав… Цветов и камней… Ради женщин, которые были… Ради женщин, которые будут… И ради одной единственной, которая Есть Всегда… Ради тебя, Любимая… Данная мне от Бога… А значит — самим собой… Самому себе… Ибо я есть — Он! А ты — Она!

— К чему? — спросила она, глядя ему в глаза с пустынной и грустной улыбкой.
И тогда он понял что это его сестра и ответил с такой же улыбкой:
— Хорошо, малыш, хорошо… Мы просто пройдемся до первого дерева, потрогаем ветер, коснемся дождя, а потом навсегда разойдемся по своим невозможностям.
— Как жаль! — сказала она.
— Конечно! — согласился он — Но ведь всё что ты хочешь и чего не хватает мне… Просто не существует.
Это был город… И более ничего.

А по ночам… Конечно — келья. Но тот, кто однажды окажется в ее обители… Когда луна в апогее, а тело в зените… Где женщина Же — дива, монашка,
святое исчадье порока… Превращается в смерч, оседлав мужчину… Освобождая его осажденное пеплом сознание, оставляя там только лес… Дикий, тре-
пещущий, девственно-хищный лес…
Ибо все остальное лишнее… Ибо она ведьмея. Но этим счастливо-несчастным уже никогда не вернуться в прежнее… И никогда не возжелать иную. Ибо тот, кто однажды познал эту сладость Отсутствия… Не сможет жить с теми…
Кто считает вечность… По дням.

Я стоял у ворот безымянной реки, вытекающей из черепахи… Золотистым потоком превращаемых в воду растений…
О, как печальны глаза растений, творящих иную действительность…
Я стоял у ворот, созерцая бурлящий поток… С единственной спичкой в руках… Со спичкой в руках…
Со спичкой… И был абсолютно спокоен.
Ибо ведал, что солнце этого дня… Чистое солнце, омытое прожитой жизнью… Зашито оранжевой нитью огня… В мою одинокую спичку

Карен Джангиров