Философия доносит до нас, как умеет, суть наук, а также морально-нравственное устройство и предназначение человека, в результате чего мы постигаем основополагающие принципы бытия самостоятельно, то есть превратно, замедляя тем самым ход эволюционных процессов и даже разворачивая движение некоторых из них вспять.

Любые теории и методологии являются философскими процедурами, которые философы намеренно изъясняют туманно, чтобы выпятить личную значимость, завуалировать недопонимание предмета, создать иллюзию, что материал изобилует логической доказательностью выводов, для чего навыдумывали уйму законоформ мышления — логик, непостижимым путём объясняющих, в какую сторону нам следует выворачивать соображение, чтобы увидеть ту или иную ситуацию в выгодном для них ракурсе.

Я отношусь к философии настороженно потому, что витиевата, многословна, амбициозна, способная ради ладно скроенной фразы пожертвовать здравым смыслом, но главное, не брезгует обслуживать любой режим, включая тоталитарный, вдохновенно, логично, взахлеб оправдывая творящиеся безобразия. Последнее даёт основание думать, что мыслить для того, чтобы прилично быть, — не философия, а шкурничество.

Особое недоумение вызывает то обстоятельство, что собственная история занимает философию намного больше, нежели суть философских знаний. Ни потому ли критикой существующего в обществе порядка вещей, формированием целостной картины мира, предвосхищением будущего, выработкой взглядов и идеалов, отражением и обобщением культуры, развитием у человека способности теоретически мыслить нынче занимаются в основном любители, начинающие и выжившие из ума философы?!

Философ — это мыслитель, занятый главным образом перелицовкой воззрений предшественников на природу и общество.

Прошло сравнительно короткое время с тех пор, как человек научился толком говорить и писать, а столько нагородил в языке всякой всячины. Например, выдумал фигуры — обороты речи, которые не вносят в предложение никакой информации, но изменяют его эмоциональную окраску и служат для передачи настроения или усиления эффекта от фразы. Попробуйте произнести названия некоторых из них, не вывихнув язык: амплификация, анаколуф, анафора, апокопа, аттракция, дистинкция, литота, полиптотон, парономазия, анноминация, парцелляция, плеоназм, симплока, солецизм, эллипсис, эмфаза, эпифора. Имейте в виду, за каждым из этих терминов тянется шлейф из труднопроизносимых и малопонимаемых поясняющих слов.

Оксюморон. По-древнегречески — острая глупость. Сегодня это уже стилистический оборот, в котором сочетаются семантически контрастные слова, создающие неожиданное смысловое единство, то есть, та же глупость, но не спонтанная, а тщательно продуманная. С психологической точки зрения, оксюморон — способ разрешения необъяснимых ситуаций, а с позиции здравого смысла — писательский выпендрёж. На придумывание одного оксюморона писатель иногда тратит полжизни, а на написание книги — два-три дня, если жена не канючит сгонять в магазин за продуктами.

Заумь — литературный приём, заключающийся в искажении естественного языка с целью дать эмоционально-интуитивному началу всласть надругаться над ним, а заодно над здравым смыслом и читателем.

Фикционализм сегодня — это логический результат антиметафизических метаний неопозитивизма, отчего близок к инструментализму, а также к конвенционализму с его субъективно-идеалистической концепцией, согласно которой основу математических и естественнонаучных теорий составляют произвольные соглашения в целях удобства тем, кто хочет оставить след в науке, но не знает с чего начать её калечить.

Интуиципция — моё изобретение, означающее непосредственное проникновение тонким чутьём в суть проблемы, в результате чего отпадает надобность беспокоить логику и насиловать мозг обоснованиями.

Человек, по моим наблюдениям, является живым существом, обладающим даром мышления и речи, умеющим создавать орудия и пользоваться ими в процессе общественного труда в целях личного обогащения, ради чего способен превращаться во вьючное животное либо хищника в зависимости от нравственной закваски, психофизического предрасположения, а также от обстоятельств, норовящих, как правило, отобрать, изнасиловать, раздавить. Следует помнить, чем выше культура человека, тем вероятнее, что в жизни он будет ослом!

В процессе труда человек опосредует, регулирует и контролирует обмен между собой и природой таким образом, что всё достается ему, а природе — отходы его жизнедеятельности. Если учесть, что аппетит человека развивается синхронно с его интеллектом, то скоро природа станет представлять свалку, из которой будут торчать комфортабельные поселения, как шампиньоны из навозных куч.

Иногда попадает в поле зрения ума и тут же им отторгается философская логика, поскольку сам философ, тем более, его логика воспринимаются сознанием рядового члена общества за насмешку на фоне животрепещущих проблем, скажем, просьбы жены ходить в магазин за хлебом во время трансляции по телевизору футбольного матча насущного.

Человек — существо, обладающее сознанием, разумом, субъект общественно-исторической деятельности и культуры, во что трудно поверить, наблюдая за ним в очередях, на футболе, за баранкой руля, во время застолий.

Главной особенностью человека, отличающего его от животных, является высокое развитие головного мозга. Такое утверждение нельзя считать объективным, поскольку исследования проводились исключительно заинтересованной стороной.

Я с детства мечтал стать писателем, но столкнувшись с тем, что придётся познать, — засомневался. Судите сами. Лингвистика, морфология, синтаксис, семиотика, семантика, фонетика, фонология, фонема, морфы и алломорфы, аффиксы и префиксы с длиннющим хвостом из суффиксов, постфиксов, инфиксов, циркумфиксов, интерфиксов, дуплификсов, трансфиксов, симульфиксов, супрафиксов, дисфиксов и элизии. И это малая толика.
Однако сочинительство я не бросил — пишу наугад.

Определённо, мы произошли от обезьяны. Дошел я до этой истины путем кропотливого исследования своего родословного (генеалогического) древа, в корнях которого обнаружил натурального примата. Меня не шокировал мохнатый прародитель, поскольку образованием, жизненным опытом и кинематографом был подготовлен к этой встрече.
Скажу больше, всем довольная, вальяжно развалившаяся обезьяна на фоне изобильных джунглей выглядела куда презентабельнее, чем я — полуодетый на карачках, обрабатывающий садовую грядку, чтоб как-то прокормиться. Не стану описывать, как смотрелась жена, олицетворяя огородное чучело, чтобы пернатые и мальчишки не зарились на нашу клубничку.

Одно время я водил дружбу с выпускницей «Академии изящных искусств имени „Чёрного квадрата“ Казимира Малевича» Сандрой Боттичеллиной, которая также была Ванессой Шишкиной, Паблой Пикассоевой, Василисой Кандинской, Винсентой Вангоговой в зависимости от подпития, состояния души и положения тела.
В мире изящного искусства Ванесса прославилась тем, что рисовала людей в виде шестерёнок, выдерживая принцип, чем содержательнее человек, тем больше зубцов у шестерёнки.
Естественно, такое искусство вызывало у меня отвращение, однако я помалкивал, потому что был привязан к Пабле. Но когда Василиса изобразила меня шестерёнкой с единственным зубцом, озаглавив картину, «Мой друг с приспособлением для связи с общественностью и отдельными гражданками», я разругался с Винсентой навсегда.

Родила Сандру именитая ваятельница Афелия Горностаева от известного скульптора-авангардиста Аполлона Сидорова-Заенисейского, но не исключала — от заезжего художника ню-минималиста Беппе Охринелли, которому несколько сеансов позировала, не предохраняясь.

Венцом творчества скульптора-авангардиста Аполлона Сидорова-Заенисейского считается «Неоэйфелевская башня» — прототип Эйфелевой башни, изготовленный из железнодорожных рельсов в натуральную величину и поставленный вверх тормашками, за что демиург удостоился международной премии «За экономию наземного пространства».
К сожалению «Неоэйфелевская башня» красовалась недолго. Люди, далёкие от высокого искусства, растащили её нижнюю часть на металлолом, в связи с чем башня потеряла равновесие и перевернулась с головы на ноги, из-за чего утратила уникальность. Естественно, Аполлон Сидоров-Заенисейский крепко запил и до глубокой старости безбедно этим занимался, утилизируя остатки приватизированного «шедевра».