Более всего в жизни каждый желает, чтобы его любили таким, каков он есть. Любили не образ, не маску, не социальный статус, не то, что хотят видеть в нём, а его самого, со всеми плюсами и минусами, его душу, сердце, тело и ум.

Говорят «сила в умении отпускать», а мне кажется, что по-настоящему сильной ты становишься тогда, когда сумела принять свою боль и продолжаешь жить дальше.

Тяжелее всего не отпустить, тяжелее пережить последствия этого решения. Проще сказать, чем сделать. Ведь так?

Боль — это испытание на прочность.
И когда тебе кажется, что ты пережила, забыла или смирилась, мимолётно почувствовав знакомый и так давно забытый запах, услышав «ту самую песню» — возвращаешься снова туда, откуда бежала.

Настоящая сила в принятии слабости.
Боль не нужно пережить, её нужно принять как часть своей жизни и поставить фундаментом для будущего «я».

Я никого и никогда не чувствовал так глубоко и остро, как тебя. Я думал, что не умею. Я боялся, что меня осмеют — за нежную привязанность и влюблённость.

Ты казалась мне совершенной и возвышенной. Ты и была такой. Я же чувствовал себя фигурой, состоящей из четырёх точек, совсем не дотягивающих до вершин, и четырёх отрезков, пытающихся соединить эти вершины. И эта неуклюжесть ранила больнее всего.

Будь мы с тобой диагоналями параллелограмма, мы бы непременно пересеклись и совпали друг с другом. Это бы стало судьбоносной встречей. Ты бы называла меня своим милым четырёхугольником, а я тебя — родной окружностью.

Ты бы вошла в мою жизнь, окружив теплом и заботой, коснувшись всех сторон моей Души. Но ты была диагональю другой фигуры, и принадлежала ей…

Я из породы бесполезных, из тех, кто уходит от жизни в другую, ими самими выдуманную жизнь, кто создаёт для себя реальность за пределами реального и живёт в ней; я из тех, кому ведомо, что остаётся после того, как минует всё преходящее, из тех, кто несёт в себе правду, свою правду, другой для них не существует; я из тех, кто закрывает глаза, чтобы видеть, из тех, кто наделён памятью, вмещающей целый преображённый мир — там моя вотчина; я из тех, кто забывает о том, что происходило, и живёт тем, что осталось от события в его памяти… Я — из тех.

Люди всегда занимаются кастингом, они раздают вам роли согласно своему воображению вне всякой связи с тем, чем вы являетесь на самом деле.

Любой человек способен на любую глупость. Мы придумываем себе некий портрет наших друзей и знакомых, а затем упорно за него цепляемся, не допуская даже мысли, что в какой-то ситуации люди вполне могут поступать вопреки нашим о них представлениям.

Она мне никогда не оставляла выбора, как бы я ни пытался переосилить это дикое желание — я не мог. Она пробуждала голод, и каждый раз я хотел её всю и полностью. Безумное желание, по силе превосходящее даже боль. Мне было достаточно её увидеть, чтобы понять, что весь мир ничего не стоит и все, кроме неё, лишь суррогат. Она как ангел тьмы — грешна и коварна, но безумно обольстительна и до одури желанна. Это не секс — это поединок на рваных простынях, и я терзал её тело каждый раз пытаясь её сломать, пытаясь покорить и завоевать окончательно, но её капитуляция была лишь ходом хорошо продуманной стратегии, нашей долгой и сладкой войны.

Мне было с ней не просто, не легко. Она могла взрываться словно порох. Она возгоралась и без искры и в мокром виде. Всё вокруг летало, её сопротивление, обожаемое мною, сводило меня с ума. Она всегда в состоянии взрыва, а я любуюсь ею, это так мило. Но после, когда бури улеглись, она мурлыкала у моих ног, как маленький котёнок, мой комочек ненормального счастья. И моё желание прижать, обнять и носить на руках, мою маленькую и вредную мурлыку. В ожидании взрыва. Она моя вся и никакой альтернативы. Наши отношения в стадии войны и мира.

Не вижу смысла воспитывать в любимом человеке чувство долга. Любимый человек тем и отличается от остальных людей, что сам хочет делать вас счастливее. «Хочет» — не имеет никакого отношения к «должен». А если этого «хочет» нет — нет ничего и между вами.

Смирение. Иногда оно очень помогает в жизни. Особенно в трудные, переломные времена.

Смирение осознанное — это не уход в страдание и не игра в прятки с реальностью. Это яркое и острое понимание — от тебя зависит не всё, и есть нечто неизбежное, что не исправить никаким даже самым сильным желанием. Это знание — когда-то боль отпустит или хотя бы станет не такой сильной.

Смирение — это не слабость, ведь порой, чтобы принять ситуацию покорно, не впадая в истерику, нужна внутренняя сила. Ещё большая сила нужна для того, чтобы убить в себе надежду на то, что никогда не может исполниться.

Смиренный человек знает, жизнь — справедлива, и всем обязательно воздастся. Всё на свете проходит. Нужно только перетерпеть…

Иногда устаёшь говорить. Просто нет сил ни с кем обмениваться словами, ни одно из которых не помогает твоему сердцу, а наоборот — перегружает его.

Иногда хочется быть очень тихо, почти неслышно, так, чтобы твоё присутствие никому было не в тягость, а отсутствие незаметным. Стать воздухом или первым весенним лучом, раствориться в пении птиц и журчании ручейков. Ни о ком не плакать, и чтобы о тебе тоже никто не страдал.

Иногда хочется просто жить, пить дни медленными глотками и чувствовать, как в груди замирает от каждого удара сердце. Всех отпустить, простить, оставив в себе только хорошее, нежное, важное.

Иногда слова только всё путают…

Она вызывает в тебе противоречивые чувства. Тебе хочется то наорать на неё, приложив крепким словом, то нежно прижать прямо к сердцу.

Она его тебе то успокаивает, мурлыча ласковой кошечкой прямо внутри, то как саданет коготком безжалостно, оставив глубокую царапину.

Тебе кажется иногда, что ты её ненавидишь, что её норов тебе осточертел, и ты указываешь ей на дверь, пускаясь в развесёлые тяжкие с теми, кто неприхотлив в обращении, с кем легко и доступно. Но так муторно становится без неё, так тоскливо, что душа твоя заставляет вернуться к ней.

А она ждёт, пока ты гнев сменишь на милость, чтобы покрыть все твои царапины такими поцелуями, что земля из-под ног уходит.

И вы снова замаливаете вместе грехи с упоением, а мир за окном перестаёт существовать.

Дождись того, кто ждёт именно тебя. В мире столько людей, кому мы нужны только на время, кто не против использовать нас в качестве повязки для своих сердечных ран. Излив тебе душу, эти люди уйдут, а ты останешься с пустыней внутри, и всем плевать, что раньше там было море.

Дождись человека, который с самого детства идёт к тебе, кто сразу узнает тебя и будет счастлив, что наконец нашёл. Для него сохрани все твои истории и всю твою нежность. Лишь для него…

Каждый человек должен свое горе в себе пережить, пока оно из него не выйдет, как пот во время работы.

Всегда помните — однажды вас не станет. И, за исключением вашей семьи, этот день будет нормальным днём для мира. Поэтому, пожалуйста, не заботьтесь о том, что думает о вас общество, лучше побольше времени уделяйте своим близким. Это очень важно.

Человек что-то испытал, теперь он ищет соответствующую историю, нельзя, кажется, долго жить, что-то испытав, если испытанное остаётся безо всякой истории, и подчас я представлял себе, что у кого-то другого есть точная история того, что испытал я…

Когда женщина права, возразить нечего.

Руми века назад писал, что человек создан из настолько отвергающих друг друга поступков, что иногда его чистоте завидует Ангел, а иной раз его подлости поражается Дьявол.

Мне нужна тишина с твоим голосом.
Мне нужна темнота с твоим запахом.

В наших субтропиках сезон дождей. Глаза на мокром месте, но сердце и не думает плакать.

Оно спокойно, как никогда, и смиренно.
Оно как заживающая рана, которую хорошенько промыли — ещё немножко больно, но уже так легко — ведь всё самое страшное позади.

Любой, даже самый затяжной дождь обязательно проходит, любая, даже самая глубокая рана, однажды затягивается.