Различные этносы по-своему понимает свободу. Например, восточные этносы понимают свободу как «сам себе хозяин». Кстати, «свобода» на санскрите звучит как «свапата», что как раз и означает «сам себе хозяин».

А что для русского благо, то для европейца смерть

Русские понимают СВОБОДУ как волю-вольную сродни со вседозволенностью, для европейца же, русское понимание свободы есть дикость, ибо европеец вкладывает в понятие СВОБОДА и меру ответственности как за себя, так и за других. Вот, почему для европейца свобода сродни независимости. И вот, откуда у европейца стремление порабощать менее развитые народы, делая их, тем самым, зависимыми от него; тоже самое он будет делать с инопланетными разумными существами, осваивая иные заселенные планеты.

Свобода первых строится на зависимости вторых.

В периоды междоусобиц, то есть вражды, между князьями, всегда воздвигались крепости друг от друга — не было единства! Так и сейчас, каждый норовит защитится от соседа своего, утверждая: «Уж лучше свою каменную крепость иметь, чем быть за кем-то, как за каменной стеной». А по сути? Все, кто живет в городах, все — за крепостной стеной! Разве вы до сих пор не почувствовали, что вы все крепостные?

Вне входа, нет и выхода.

С годами я все дальше от идеала.

Лишь покойникам покой доступен — на то они и покойники.

Вне впечатления и предвкушения нет того, что мы именуем «счастьем», ибо последнее складывается из двух первых.

Все что душа просит, все ей доступно; другой вопрос: есть ли душа.

Встречают по форме, провожают по содержанию.

Уже давно надо понять, что свобода — это независимость.

Ежели бы люди дохли от своей же лжи, то уже никого бы в живых не осталось; скорее всего, человек мрет от правды, нежели от лжи, ложь же есть защитный ответ человека на действительность, тогда как сама действительность — это самая грубая правда, жизнью ткнутываемая человеку в нос.

У меня, знаете ли, такие бревна в глазу, что я перестал замечать соринку в чужом.

И в идеальном произведении есть своя трещинка.

Человек он был на слово прижимистый. Но, когда выпивал, а выпивал он по случаю, то остановить его уже было нельзя, да и неблагодарное было это дело. Переговорить он мог любого, особенно на политические и технические темы, хотя видно было, к философии у него было отношение, как бы это сказать… никакое! В общем, не лежала у него душа ко всему тому, чего не любил народ.

Артист должен умереть на сцене, боксер — на ринге, обыватель же — в своей теплой постели.

Мне рассказывали, что у моей колыбели сходились две бабки — Жозефина Феликсовна, мать отца, и Александра Лукинична, мамина мать, — и начиналась тихая битва. Одна следила, чтобы дитя не усвоило ничего из хохлацкой речи, другая, наоборот, охраняла слух ребёнка от всяческих полонизмов. Успеха добились обе: когда я вырос, выяснилось, что я не знаю ни одного языка, кроме русского.

Перед букашкой осчусчаешь себя Богом, перед Богом — букашкой. Как же справедлив этот мир, когда ты — Бог, и как же этот мир несправедлив, когда ты
- букашка!

Жаль, что я не Бог, а то всех сделал бы людьми.

Назови борова Борькой, и он будеть вести себя Ельциным.

Вот люди, что живут в городской тесноте: приключится вблизи их пожар, — не избежать беды и им; а вот люди, что живут на окраинах: в сношениях с городом у них так много неудобств; к тому же постоянно случаются нападения воров и разбойников.
У кого могущество, — тот и жаден; кто одинок, — того презирают; у кого богатство, — тот всего боится; кто беден, — у того столько горя; на поддержке других, сам — раб этих других; привяжешься к кому-нибудь, — сердце будет полонено любовью; будешь поступать как…
… показать весь текст …

Современный великий переворот в русской монетской системе, вследствие которого вместо ассигнаций серебро сделалось мерилом ценности вещей, — и волею просвещенного и благодетельного правительства прекращено и навсегда уничтожено злоупотребление лажа, — составляет предмет брошюрки г. Демидова. Причиною возвышения лажа было возвышение ценности ассигнаций, курс которых, в отношении к ценности серебра, мог и возвышаться, и упадать. Упадок их продолжался до 1814 и 1815 годов; но с того времени, когда заграничный курс стал поправляться, так что от 8 р. на 100 лаж возвысился в последнее время до 25 с лишком на 100, и, бог знает, до какой бы степени дошло это мечтательное наращение, если бы правительство не решилось пресечь зло одним разом.