Тянись к высотам, болото оставь слабому.

Успех не дружит с ленивыми, трусливыми и нерешительными,
убегает от сонливых и праздных,
прячется от гневливых.

Его я встретила с подбитым глазом,
С дырявым ухом и оторванным хвостом,
И сожалела о содеянном потом,
Не разглядела падшей души сразу,
Напрасно думать, что любовь не иссякает,
Сосуд пустеет, коль его не доливают.
Раны зализав, бока поправив, псина,
Слиняла тихо, словно лодка парусина,
Так возвращение раз десять повторялось,
И все бы хорошо, какая малость,
Вволю напившись и отливом, и приливом,
Доступ в душу я на ключ закрыла.

Мораль хотите, ради блага лишь,
… показать весь текст …

Не выбирала, сам всевышний Бог,
Благословил мне скромную любовь,
Не слышно, как заполонила душу,
Больше молчала, но умела слушать,
Про чувства признавалась редко,
Особенным сияла разве цветом,
Столь акварели нежности, тепла,
В своих поступках та любовь несла.

А я, наверное, старею,
Всё чаще плачу ни о чем,
Душой за ближнего болею,
Подставить хочется плечо,
Я плачу музыке внимая,
Стихи читаю со слезами,
Близко к сердцу принимаю,
Что происходит пред глазами,
Наверное старею, что-ли,
Сырость стала разводить,
Может себя в запас уволить,
А вдруг полегче станет жить.

Мечтай о новых временах, но и обживайся в этих.

Ближе своей рубашки у человека ничего не было и не будет, как бы он ни старался искать замену.

Легко советовать, когда пережитое закончилось благом и повторением не грозит.

Ожидаю по-прежнему почту,
Драгоценный конвертик и адрес,
С ароматом берёзовой почки,
Что нечаянно вклеилась в дату.

Знаю точно, что нет адресата,
Да и ящик почтовый из детства,
Но прикрытая рана заплатой,
Ненадёжно в лечении средство.

Почтальонская сумка, как ретро,
Как наглядное средство в уроке,
В стенах памяти будет моментом,
Негасимым с течением срока.

Чтобы не было проблем, живи сам и жить дай всем.

Воспоминания, вышедшие из детства, делают человека счастливее.

Коли читать, так осмысливать, а если всё осмысливать, так всего и не перечитать.

Возьмите за правило не задавать лишних вопросов и жизнь сама продлит свой срок.

Белые берёзки все серёжки сбросили,
Листья на ветру тихо шелестят,
Липы вековые и младые сосенки,
Словно в карауле у могил стоят.

Птицы небожителям здравицу поют,
И деревьев кроны эхом отзываются,
Радоницу светлую любят здесь и ждут,
За грехи ушедших молятся и каются.

Единственный и всемогущий лекарь без лекарств — мать.

«Щи пусты и жемчуг мелок»,
Охотник в ус, пугая белок,
Что на тусовочном бульваре,
По акции себя сдавали.

Трясогузка, трясёт гузкой,
У трясогузки юбка Узка,
Стучит коленка об коленку,
Идёт, гремит костями, Ленка,
На шейке кости, это буски,
С понтами девка-трясогузка,
Что не речиста, да без толку,
На лбу настукана наколка,
«Под напряжением — не влезай»,
А в круге жизнь — весенний май.

Не устаёт народ от пошлости,
Наоборот, ест с аппетитом,
Не стрижена, да и не брита,
Накаченная дозой борзости,
Бесполая, развязно-наглая,
Разгуливает топлес улицей,
С перегоревшею сигналкою,
С себе подобными целуется.

Снуют мурашки, ищут выход,
Дрожит душа и еле дышит,
Сердце замерло в надежде,
Буря пройдёт, мир будет прежним,
Ведь всё приходит к тому, кто ждёт,
Поверь и ты, что всё пройдёт.

Радистом был отец во взводе,
Он скажет позже, — бились насмерть,
И дождь, и снег, и зной в погоде,
Солдатской не помеха страсти.

Понятье время не для войн,
Тут распорядок не уместен,
Побудка, коль, сирены вой,
И в промежутках сон известно.

Про страх и ужас он молчал,
Лишь поздней ночью, обессилев,
От ран, точивших, так кричал,
Что стёкла эхом разносило.
… показать весь текст …