Не нужда заставит, так дурость доведёт.

Еще моя Россия не пропала,
Русь-матушка покудова жива —
она не раз из пепла воскресала,
и благовесту верила Москва.

Из праха встанут взорванные храмы,
как белые грибы из-под земли,
и в них войдут не пьяницы и хамы —
сударыни и судари мои!

И человек очнется в человеке,
и вострубит архангел Гавриил —
домой вернутся воины и зеки
из братских и неведомых могил.
… показать весь текст …

пусть далеко и пишет редко
но мне не страшно быть одной
он заключён надёжно в клетке
грудной

Скребут в окно кусты сирени
И солнце майское слепит,
А я лежу в обьятьях лени
И всё во мне бездарно спит.

Стишки кропает где-то гений,
Давно пуста его кровать,
А я лежу в объятьях лени
И неохота мне вставать.

Своих нетленок страшно мало
Я из-за лени сочиню,
Хотя поэзии анналы
Не очень этим обедню
… показать весь текст …

Мужики, если вам удалось скрыться от женщины с пилой, — не обольщайтесь, всё равно впереди поджидает женщина с косой.

Помыла окна, солнца больше чтоб…
Готовлюсь к встрече с долгожданным летом.
И, обновляя летний гардероб,
Из шкафа нафиг выброшу скелеты!

В просторный лифт вошла с улыбкой.
За мною, дамочка с собачкой,
Смешная девушка со скрипкой,
Курьер в трико и с писем пачкой,
Парнишка с крестиком на теле,
Мадам на шпильках с папкой синей,
Высокий джЕнтельмен с портфелем,
И с жутким запахом мужчина.
Покинув зону дискомфорта,
На третьем выскочил парнишка.
За ним же следом, на четвёртом,
Мадам довольная не слишком.
И на мужчину озираясь,
Покинул лифт курьер на пятом.
… показать весь текст …

«Трёх мушкетёров» Александр Дюма писал для ежедневной газеты. Работать приходилось быстро и много. Гонорар писателю выплачивали построчно, и каждая строка делала Дюма немного богаче. Справедливо рассудив, что лишних денег не бывает, автор придумал персонажа Гримо — молчаливого слугу мушкетёра Атоса, который всегда отвечал односложно:
— Да.
— Нет.
Более разговорчивым слуга Атоса стал лишь тогда, когда Дюма взялся за роман «Двадцать лет спустя». Теперь-то ему платили уже за количество слов, а не за строки…

Некий знакомый Пабло Пикассо, осмотрев его новые картины, искренне сказал ему:
— Ты меня извини, но я не могу этого понять. Такие вещи просто не существуют.
На что Пикассо отвечал:
— А китайский язык ты понимаешь?
— Нет, конечно.
— Вот видишь! А всё же он существует.

Экипажу космонавтов Романенко и Гречко удалось пронести на борт космического корабля фляжку коньяка. По глоточку иногда на сон грядущий… Но космонавты смогли выпить только половину фляги. Остальное просто не получалось вылить: жидкость имеет такой же нулевой вес, как и воздух, поэтому не выливается. А если её выдавливать, то она только смешивается с воздухом в пену (а соломинки-трубочки нет). Поэтому полфляги пришлось оставить.
Каково же было удивление экипажа, когда следующие космонавты вернулись на землю и сказали, что допили коньяк! Как?!
Оказалось, они придумали способ. Один поднимался под потолок и брал флягу губами, а второй бил его по голове. Первый опускался вниз, а жидкость по инерции выливалась к нему в рот. Потом менялись местами. Как они сказали, «кроме высшего образования нужно иметь ещё и хотя бы среднее соображение».

Возражая критическим отзывам о своём творчестве, Антон Павлович Чехов говорил:
— Вот меня часто упрекают — даже Толстой упрекал, — что я пишу о мелочах, что нет у меня положительных героев: революционеров, Александров Македонских или хотя бы, как у Лескова, просто честных исправников… А где их взять? Я бы и рад! Жизнь у нас провинциальная, города немощёные, деревни бедные, народ поношенный… Все мы в молодости восторженно чирикаем, как воробьи на дерьме, а к сорока годам — уже старики и начинаем думать о смерти… Какие мы герои!

На одном вечере два офицера почему-то приняли Пушкина за «учителишку» и, желая пошутить, подошли к нему с просьбой разрешить их спор — как правильнее сказать: «Эй, человек, подай мне стакан воды!» или «Эй, человек, принеси мне стакан воды!»
Пушкин, угадав их намерение, не задумываясь, ответил: — Вы можете прямо сказать: «Эй, человек, гони нас на водопой.»

Как-то известный советский актёр Ваграм Папазян приехал в провинциальный театр играть Отелло. Роль Дездемоны в спектакле играет молоденькая дебютантка. И разумеется, она очень волнуется, но справляется с отведённой ей ролью. И вот последняя сцена — её убиения. Дебютантка ложится на кровать под балдахином, но головой не в ту сторону. Вбегает Отелло, открывает с одной стороны балдахин — а там ноги. Отелло закрыл балдахин и этак тяжело призадумался. А Дездемона тем временем сообразила, что лежит не в том направлении, и поменяла позицию. Отелло вернулся к кровати, открыл балдахин с другой стороны, а там… опять ноги. После чего продолжать трагедию было уже невозможно. Зал умирал от хохота.

Я помню.
Мне тринадцать лет.
Каждый вечер в ущерб заданным урокам я читаю и перечитываю все одну и ту же книгу — «Война и мир».
Я влюблена в князя Андрея Болконского. Я ненавижу Наташу, во-первых, оттого, что ревную, во-вторых, оттого, что она ему изменила.
— Знаешь, — говорю я сестре, — Толстой, по-моему, неправильно про нее написал. Не могла она никому нравиться. Посуди сама — коса у нее была «негустая и недлинная», губы распухшие. Нет, по-моему, она совсем не могла нравиться. А жениться он на…
… показать весь текст …

Не могу эту ночь провести я с тобой!
На свидание меня месяц звал голубой.
Я ему поклялась, обещала прийти.
Я с тобой эту ночь не могу провести!
Нет, оставь! Не целуй! Долгой лаской не мучь!
Посмотри — уж в окно бьет серебрянный луч.
Только глянет на нас бледный месяца лик —
Ненавистен и чужд станешь ты в тот же миг!
Подбегу я к окну… Я окно распахну…
Свои руки, себя всю к нему протяну…
И охватит меня бледный лунный туман,
Серебристым кольцом обовьет он мой стан…
Он скользнет по плечам, станет кудри ласкать,
На ресницах моих поцелуем дрожать…
… показать весь текст …

Я живу, как ветер вольный,
С дурью озорной:
Без меня народ неполный,
А со мной — дурной.

И радость встреч, и боль разлук
Дают душе рубцы и складки:
Когда не слышен сердца стук,
То, значит, с сердцем всё в порядке.

Греет чувство родины, как печка,
И в столице шумной, и в глуши:
Родина — не роща и не речка,
А святое место для души.

Чтоб слышать всё и видеть глубоко,
Оставьте все амбиции-понты.
За счастьем не ходите далеко:
Оно стоит на кухне у плиты.

Сжимая кулаки лилово,
В голубизну ладони простирая,
Сирени утверждают Слово,
Своё сиреневое Слово,
Тончайший отголосок Рая.

Кто знает, были ль в нем сирени,
Пленяя семицветностью плюмажей,
Играл Адам ли на свирели,
На завлекалочке-свирели
Для прародительницы нашей?

Кто знает… Но вдохнув настоя
Запалисадных терпких ароматов,
… показать весь текст …