Людей значительно проще уговорить поверить, что они хотят именно то, что им предлагают, нежели предлагать им то, что они на самом деле хотят.

На меня их тяжелая артиллерия тоже наводит страх: тушь, блеск, восточные ароматы, шелковое белье. Они объявили мне войну. Они пугают — что-то подсказывает мне, что соблазнить их всех не удастся. Обязательно свалится на голову еще одна, новенькая, и ее шпильки будут еще выше, чем у предыдущей. Сизифов труд.

«…Как можно не веря, не помня, не зная
Того, чего не было, в миг потерять?»
Сижу снова, голову в кровь разбивая,
Сижу и пытаюсь я это понять.
***
Понять то, что сказано резко тобою,
Понять, что однажды обидев тебя
Во времени скором от боли завою,
Завою от мыслей. Завою любя…
***
Раз, в миг, не подумав о бремени тяжком,
О том, что могу навсегда потерять,
Я снова сижу и пишу на бумажке,
Я снова сижу и пытаюсь понять.
… показать весь текст …

Английский писатель Честертон предпочитал не расставаться со своим фокстерьером и однажды взял собачку в кино. Одна пожилая леди, желая уязвить писателя, сострила:
— Мне кажется, ваш пёс наслаждается фильмом больше, чем вы!
— И это странно, сударыня, — с живостью ответил Честертон, — потому что роман, по которому снят фильм, ему совершенно не понравился!

Граф Рымникский, князь италийский, генералиссимус Александр Суворов обнаружил как-то, что в его имении очень много холостых парней — невест не хватало.
— Купить невест! — велел Суворов.
Невест и женихов построили по росту.
— В церковь шагом марш!
Священник венчал всё это безобразие. После венца не все запомнили лицо супруга! Из положения вышли легко: опять построили по росту…

Однажды учитель спросил будущего великого греческого математика Эвклида.
— Что бы ты предпочёл: два целых яблока или четыре половинчатых?
— Конечно, четыре половинчатых.
— А почему? — спросил учитель. — Ведь это одно и то же.
— И совсем не одно и то же, — ответил будущий математик.
— Выбрав два целых яблока, как я мог бы узнать, червивые они или нет?

Как-то магистр итальянского городка Пезаро прислал к Джоаккино Россини делегацию, которая известила его о решении установить на главной площади бронзовую статую композитора.
— А сколько будет стоить эта статуя? — спросил Россини.
— Двадцать тысяч лир, — сообщили депутаты.
— Было бы значительно лучше, если бы эти деньги передали мне, а я охотно постоял бы сам на постаменте, — предложил композитор.

У немецкого ботаника Карла Гебеля был знакомый художник. Однажды тот позвал учёного оценить его новую картину «Грехопадение». Гебель долго рассматривал картину и вдруг заявил, что яблоки нарисованы неправильные. Художник удивился:
— Почему неправильные?
Гебель объяснил:
— Потому что сорт яблок, одно из которых Ева протягивает Адаму, был выведен всего восемьдесят лет назад.

Писатель-юморист Стивен Ликок так высказывался о своём литературном труде:
— Писать весёлые вещи очень легко. Берёте бумагу, перо и чернила. Садитесь и пишете всё, что вам придёт в голову. Вся трудность в том, чтобы что-то приходило.

Однажды к Аристотелю явился очень бойкий и развязный молодой человек, который долго объяснял философу, что хочет у него учиться ораторскому искусству. Когда дошло до денег, Аристотель сказал, что требует с него двойную плату. Видя недоумение новичка, он пояснил, что, прежде чем научить его говорить, придётся потратить много усилий, чтобы научить его молчать.

Однажды великий певец Энрико Карузо совершал поездку, но машина сломалась, и он был вынужден остановиться у одного фермера. Когда певец назвал себя, фермер вскочил, пожал Карузо руку и взволнованно произнёс:
— Мог ли я когда-нибудь думать, что увижу в своей маленькой кухне великого путешественника Робинзона Карузо!
По этому случаю Карузо заметил:
— Ни один человек не знаменит так, как это ему кажется.

На холсте Карл Брюллов умел иронично подмечать характерные черты портретируемого. Получалось это почти непроизвольно.
Однажды Брюллов закончил портрет и сказал заказчику:
— Вы уж простите. Хорошо написал, да уж такая сделалась карикатура, что как бы от вас жена не отказалась.

Когда родители решают за детей, кем им в этой жизни быть, то детям остаётся всего лишь играть ту роль, которую за них выбрали другие.

Всю ночь гроза лупила в стену,
Резвилась мая середина.
А роза вытянулась в стелу,
А роза распустилась дивно.

Тёмно-бордовая красава,
Огромной, пышной, мокрой шапкой
С рассветом смело туч касалась,
Что шли ни валко и ни шатко.

Жестоко струями побита,
Вздыхая черными боками,
Из суеты земной и быта
Рванула роза-могиканин.
… показать весь текст …

вам интересно в человеке
где он работал что он ел
мне интересно что он видел
когда смотрел на облака

твердила ты что мы не пара
остановившись наконец
на расстоянии удара
сердец

назад нельзя вперёд опасно
остановиться не дают
а в стороны сплошная пропасть
похоже остаётся вверх

Представь страну, где всё давно понятно.
Продумано. На месте. По уму.
Легко доходчиво, разборчиво и внятно.
Где глупо лезть с вопросом — «Почему?»

А ты в толпе. Идешь в строю, в шеренге.
В руках несешь огромный транспарант.
Всего три буквы на заборном сленге,
Но разберется даже дилетант.

И он поймет. Он взвесит. Он отмерит.
Проникнется. Почувствует внутри.
Он, как себе, стремительно поверит:
Что — только так! Иначе — не могли…

Бесценны наши души — ум и честь
Мы к ним спокойно можем прикрепить:
У дьявола лишь только средства есть,
Чтоб души на торгах у нас купить.

Однажды утром, в 5 часов,
Привычно сев за стол рабочий,
Он понял, что от жизни хочет
Того, что влезет в пару слов.
***
И нет ни цели, ни стремленья —
Пропало все, как ни крути.
И не осилил он найти
Того мирского вдохновенья.
***
Он сам собой. Покинул русло.
И не понять, как он живет.
Представить это даже грустно.
И лишь мечтать, что кто-нибудь поймет.
… показать весь текст …