Осень наступит — я выйду в заброшенный сад,
Грешница ночь рассмеётся, присев в реверансе.
Тонкая трещина ляжет на старом фаянсе
Тёмного неба, в скоплении млечных Плеяд.
Духи земли приоткроют священный ларец,
Золото листьев собрав, словно дань для ушедших…
Медь кружевную ненужных страниц обгоревших
Сонно вдохнув, как вдыхает наш пепел Творец.
Я буду чист — fleur de lys вместо линий руки,
Выплачен счёт, и мы с грешницей ночью на равных.
Слышен рояль, но навеки умолкли литавры
Мне не дающей простого покоя строки.

Осень наступит — и прозой войдёт на порог,
… показать весь текст …

А рядом с метро «Алексеевская»
алеют редисок мазки,
как будто бабусями сеются
на серых асфальтах Москвы.

На бывшие ящики манговые
бабуси кладут их пучки,
пиарствуют,
но не обманывая:
«Хрустявые,
с грядки почти».
Но без уваженья и жалости
облавы идут на бабусь.
Кому же сегодня пожаловаться,
… показать весь текст …

Волчья порода — не надо пугать огнём,
Сталью и жалом серебряной звонкой пули.
Я, пока жив, и свободен и освящен,
И обречён… Но об этом пока не будем.
Заговор тихий, косули невинный взгляд
Выжжен клеймом на горячем и диком сердце —
Двигайся жадно, ладонью ловя стократ,
Воздух и травы, и волосы иноверца…
Старый шаман, что придумал для нас любовь,
Видно хитёр — заблудились же мы в трёх соснах.
Вот он камлает под призрачным небом вновь,
/или над небом, что тоже вполне серьёзно/.
Катится бубном и верхний и нижний мир
Прямо в траву — из травы вылетают птицы,
… показать весь текст …

Ночью лежишь во тьме, понимаешь — смертен…
/Вечность рекою млечной течёт в окне,
спят имена на горячих губах предтечи,
суть же таится в первой, простой строке/.
Ключ незатейлив: чуть-чуть серебра и стали,
Что им откроешь — то будет вовек твоё.
/Кажется мне, мы от этих дверей устали:
дверцу откроешь — другая за ней, ещё…/.

Ну, а потом ты лежишь в темноте и веришь:
Бог — это слово, серебряный ключик, мёд.
Бьются архангелы с вечным проклятьем змея,
Змей же смеётся, придумав двоичный код.
Позже плюёшь на загадочный сумрак леса,
… показать весь текст …

Не моя вина, что звучит кимвал, что в ладони со звоном танцует медь. Я хотел бы от нежности изнывать, я хотел побеждать темноту и смерть, исполнять пророчества, быть лучом, освещающим путь твой среди холмов. Только я по-прежнему обречен из людских языков выбирать немой. На немом языке отшумит война, и наступит мир, и пройдут года, ибо имя этому — тишина, и она не закончится никогда. На немом языке не поет любовь, нет ночного шепота, жарких слов. На немом языке говорит любой, кто смешал однажды добро и зло. Выбрать слово, из тысячи отыскать, покатать его, как обол во рту, но отныне голос не отпускать в эту страшную тихую пустоту. Это слово — в горле глухая боль, от которой больше не уберечь.

На немом языке говорить с тобой, проклиная дар, приручивший речь.

Когда-то я шептал тебе тайны, писал тебе песни, дарил весь мир.
Тогда мы были царем и царицей, драконом и феей. Мы были детьми.
И по пятам ты за мною шагала, как глупый щенок:
«Пожалуйста, поиграй со мной»

За буквою буква. Так строчки заматывались в любовь.
И это как битва без правил. Скажу вам — не самый удачный бой.
Играешь на скрипке, и слышу я в перепутье нот
«Пожалуйста, поиграй со мной»

Я старше на год. Но в семь мне казалось, что год — это целый век.
Тогда было просто взять за руку, ну, а сейчас и сказать «привет»
Не получается. И на все это вроде бы, нет причин.
Теперь при встрече и ты молчишь.
… показать весь текст …

Ночь звучит безупречно — в терцию
Твоему ледяному голосу…
Ей, конечно, опять не верится,
Что она не распустит волосы,
Не придёт Темнотой, Инфантою,
Королевою став к полуночи…
Окружённая только франтами,
Только свитой блестящей, сумрачной.
Твоих вод колдовское зеркало
Скажет ей, что она прекраснее
Всех других… А других и не было…
/Ложь зеркал остальных опаснее/
Королевой в опале Чёрною
Встань за городом, жди полуночи,
… показать весь текст …

Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель —

Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
… показать весь текст …

Это жизненная основа —
Всем отмерен конкретный срок.
И не просишь уже иного,
а с запасом купив спиртного,
тихо-мирно молчишь в платок —
будто и не живешь… а снова
резко делаешь марш-бросок…

Дни проносятся вереницей,
сбился сердца глухой набат…
Мерно лица сменяют лица,
Бой часов, что в сенях висят,
обрезает под ноль границы.
Тупо пусто. Уже не спится
… показать весь текст …

Мы молчаньем заслужили заговорить, мы не жили — тянули жилы в календари, мы канаты вили из времени в пустоте, научились терпеть и полночь, и ясный день. И сейчас начинает случаться, происходить. Покатился клубок, за ним потянулась нить. Отмолчали полгода, дыхание задержав, и уже появился Путь и пора бежать. Собирайте тетради чистые в рюкзаки, нам теперь с руки и с красной писать строки, и не ставить точек, ручьем проливая речь, и кого захочешь — того между строк беречь. Нам даровано раздолье, зеленый свет, каждый день наш будет свят и благословен.

Потому что по движенью небесных вод мы умели знать, что с нами произойдет.

Уйдут слова, когда устанешь жить,
Лепить богов по образу чужому —
И, глине голубой не дав остыть,
Богов однажды выгонишь из дома.
И грозными их будут имена,
И близкими казаться будут лица,
И тайны колдовства и ремесла
Тебе вовеки могут не открыться.
Но, задохнувшись вдруг от тишины,
В себе услышишь истину впервые,
Придут слова, что страха лишены,
Вернутся боги, повзрослев в пустыне.

всю душу обожжет огонь любви,
где тела приоткроется участок.
пульс времени для нас остановив, сердца звучат неистово и часто.
в тебя, как будто в океан страстей, притоком бурной нежности впадаю…
и у моей богини в животе все плавнее полет амурных стаек.
пытаются подрезать стон двоих скрежещущие зубы третьих лишних…
но сладость вздохов поглощает их — и небу только нас влюбленных слышно.
ночь пытки сексом. жар кипит в груди. в прекрасные из молодых-красивых безумство наши лица превратит, конвульсие…
… показать весь текст …

Счастье — это простое время, состоящее из глагола «быть» в его бесконечном «будь»,
желание продолжаться и продолжать
любить тебя каждой из созданных Богом букв,
и в каждом камне видеть Его скрижаль.
Счастье — это вновь обретенная тишина, твои смс, билеты на самолет,
наши общие дети, играющие в траве.
И сама трава,
и небо,
и глубина его, парящая над землей.
Из глубины исходящий Свет.

Шёпот их тих: не услышишь, пока не свяжешь
Крепким узлом рассечённую нить в одну…
Бьются костры, задыхаясь от едкой сажи,
Бьются сердца, не признав ни одну вину.
Ересь проста: ты стремишься, куда не надо,
Знаешь чуть больше, чуть легче выносишь боль —
Разве не повод признать отголоском ада
Строчки твои, твоих дерзких симфоний соль?
Был этот мир обречённым, пустым, несчастным
Двадцать веков назад? Да таким и был!
Чистый был чистым. И грязный был так же грязным.
Так же писали кровью взамен чернил.

Шёпот их тих, инквизитор хитрее змея —
… показать весь текст …

Я наколю себе черные слезы
Грустной дорожкой на правой щеке
Кровью и тушью повенчаны грезы
Тают, как капли воды на песке…

Я наколю себе слева улыбку
Злую усмешку маски Сатира
Мое обаяние… призрачно, зыбко…
Какою щекой повернуться мне к Миру?

Ни секунды не медли — бери все, что хочешь. Безбрежно
Буду рифмой вливаться в тебя, заполняя собой.
Стала жадной, прости, и делить тебя хочется реже
С каждой новой строкой… Даже с собственной новой строкой!
Ни вчера. Ни сегодня. Я завтра тебя буду плавить
И бурлящей мечтой заливать в форму вечного льда
Своей памяти. Знаешь, а мы исключенье из правил.
И однажды проснемся — весь мир изменить навсегда…
Ты закуришь — и утро мое застревает в тумане.
Ты подуешь на кофе — а в Минске мне волосы рвет
Майский ветер. Я — сумасшедшая? Да, но в сознании.
Видно, счастье заразно. И твой наступает черед
Собирать меня пазлом, и клеить внахлест… или в стыки…
S’il vous plait, нас «смешать, но не взбалтывать». Просто смотри,
… показать весь текст …

Вот они, живые, свободные от всего,
руки сомкнув, идут по морскому дну.
Я смотрю на них сквозь синие стекла волн.
И тону.

Идет история с географией, двадцатый выпуск, четвертый том, и в нем среди городского трафика ждет всеобъемлющее ничто, и ты глядишь сквозь толпу на площади, привычно щурясь от пестроты. И невдомек ей, бегущей в прошлое, что это вовсе уже не ты. А там, пожалуй, свежи предания, легки полотна да имена. Какое точное попадание в застенки смысла, в архивы сна. В толпе знамения и пророчества, от ожидания дрожь берет. Но вне ее ничего не хочется, иным живется календарем. Не ты, другой, отыскавший большее, чем красный смех или белый шум, другой, стоящий на этой площади, покорный только карандашу, другой, свободный от схем и графиков, адепт метафор и партитур, творишь историю с географией, умея чувствовать пустоту.

Хочу тебя!
Всего, что хочешь, требуй…
Услышь, услышь, как ребра мне крушит
Слепое сердце в — в нежности свирепой…
и пусть она тебя не устрашит.
Похожи мы с тобой иль не похожи.
Хитра ты или искренна (как знать?) —
Но горьковатый запах теплой кожи,
Твоей прозрачно- золоченой кожи,
Меня в ночи к тебе ведет опять…
Им напоен густой морозный воздух,
Пытаюсь не дышать… Но вижу сам,
Что лишь сильнее раздуваю ноздри,
И хрип сквозь горло рвется- к небесам.
… показать весь текст …

Дышу… Люблю… И нет от ласк спасенья…
Всё сердце переполнено тобой…
Целуй меня… до головокруженья…
Своди с ума неистовой игрой…

Глаза под шёлком тоненькой повязки…
От нежных пальцев — бабочки внутри…
Дыханье замирает в дикой пляске…
А губы тихо шепчут: «Повтори…»

Тончайше-кружевные поцелуи
По бархату скользят, едва дыша…
В безумной неге сладостно танцуя,
На волю вырывается душа…
… показать весь текст …