Каждый день — извечный чат, новостная лента. Ни один из нас не может уже иначе. Трансцендентны, социальны, амбивалентны, основательно заточены на удачу. Обитаем то в пространстве, то в перспективе, утоляем жажду жизни вином и млеком. Как до откровения дорасти мне, чтобы ощутить себя человеком? Терабайты, килоджоули, мегагерцы. Километры бесконечности за плечами.

Ты сидишь напротив и смотришь в сердце. Ничего из мира не замечая.

Аккуратно пожать плечами: а был ли мальчик?
Если не было, то зачем же беречь его?
Я скажу не тебе: ничего не будет как раньше,
А тебе скажу: раньше не было ничего.
Но когда так летит магистраль от нельзя до можно, —
Соскользну в туман по невидимой полосе.
Объяснимая недоверчивая осторожность —
Недоверие к голоду выбирающего десерт.
Мне — лететь по следам созвездий, бежать по следам ручьёв,
Чем больше сердце — тем больше оно ничьё.

спи, я тебе наколдую девятый вал:
мода на «очень», и осень, и тянет в бой.
строго по курсу ложатся мои слова
в пересечении выстрелов над москвой.

даже молчание следует выбрать в тон, —
место, с которого будем тушить огни.
страсть по течению. преодолеть планктон —
цель номер ноль. ставлю крест. [полюби под ним]

так ватерлиния режет горизонталь —
ищет замочную скважину под ключи.
слово тупеет, поскольку флагшток устал
верить в незримое. ливнями заточи
… показать весь текст …

он презирает ее за свободу, за гарлемский джаз, за крепкий подслащенный кофе, за стрелки на черных чулках, за резкий пронзительный взгляд… о, как он ее ненавидит…

она приходит к нему по пятницам… целует в губы. он извергает проклятия. она обожает его безвольные пассы, когда падает ее платье, короткое полупрозрачное…

они сжигают себя до утра. потом спонтанно прощаются. она говорит, что «перестала его чувствовать и скоро зима»… он провожает ее молча, скрипя зубами.

чао, крошка…

скоро пятница…

Молю ни эту жизнь, ни эти имена,
А некрещёное ни разу чудо,
Молю любое освещенье дня,
Чужими заколоченные губы.

Все формы лун, все виды глаз
И еле тёплое сукно щеки,
Молю ночные вечера
И все до одного свои стихи.

Молю никем задутую свечу
И эти нецензурные погоды,
Молю, тринадцать тысяч раз молю
На небе чуть живые самолеты.
… показать весь текст …

Мне страшно завтра не сойти с ума —
Проснуться утром. Ощутить свободу.
Щелчком разрушить сонные дома,
И города в слезах пустить под воду.

Мне страшно. Отрекаясь от молитв,
Сжимаю наше «Мы» между коленей.
И умираю, если не болит, —
Чертовски нужно, чтобы Мы болели.

Лил дождь, стояла тоскливая пора, когда женщины из одного
сна уходят в другой, чтобы там кого-то убить.
/Милорад Павич/

Дождь совращает изнанку плаща.
Небо по крышам стучит каблуками. Я никогда не умела прощать [лучше, иные бы не привыкали] Так, выходя за переделы судьбы, ставя на кон то ли жизнь, то ли смерть, и…

Каждая осень сдается в рабы, новые рифмы готовя в конверте.

Будь моим адом.
Пределы кольца рвутся легко, между строк, невесомо. Кто был загадан? Не помню лица. Антигерой б…
… показать весь текст …

согретый твоим дыханьем табачный дым,
со вкусом твоих прохладных и тонких губ.

я буду смотреть, и ты станешь таким простым, настолько со мной, что больше нас не солгут.
смеяться вполголоса, не нарушая ночь, в которой все звонко — так воздух осенний чист.
потом замолчать, замереть и смотреть в окно — и, кажется, слышать, как сердце твое стучит.

танцующий дым, кольцам пепельным по рукам позволивший виться, ныряя под рукава.
я буду молчать. наклоняясь к твоим вискам, по очереди их касаться и целовать.

ссыпавшийся пепел, скрип пола и тихий треск твоей сигареты, твой выдох — и дым кружит…

И я буду просто молчать с тобой и смотреть,
как в пепельном танце моя происходит жизнь

Я люблю Тебя — это точно.
Я люблю Тебя до предела.

Запятой становилась точка. Ты был небом, и я летела.
Я не помню, какие звуки зарождались в небесной шири. До какой неземной разлуки нас стихами друг к другу шили.

Я люблю Тебя междустрочно.
Ты чернила мешаешь с кровью.

Умываясь росой цветочной, я хотела бы к изголовью это чувство поставить. Слушай, как слова достигают Бога. Ты — мой лучший. Последний лучший. Ты — мой слог за пределом слога.

Я люблю Тебя ежечасно, ежедневно и в каждой жизни.
Ты был должен во мне начаться. Лучше поздно, чем…
Покажи мне, как страницы вчерашней прозы не находят привычной цели?
… показать весь текст …

она так любила. как будто бы завтра умрёт.
как будто бы поезд уйдёт. без неё.последний.
ей срочно нужно в Париж. а потом. в Нью Йорк.
за ним.единственным.только б уcпеть. успеть бы.

.успеть оплатить счетА. на ходу ."хот дог".
на завтрак безвкусный кофе.(забыть про ужин).
а он уже лечит кого-то.летит в Бангкок.
а в Токио дочь. и та. которой он тоже нужен.

и в общем-то всё в порядке.дела.дела.
концерты.перфОмансы, книги.(издатель-гад).
а пальцы на клавишах током.одна.одна.
а врач прописал свежий…
… показать весь текст …

Куда же мне выйти, мама, в какую дверь? Мудрые парки почти распустили петли. Если я буду плакать — ты мне не верь, просто я очень устала, устала петь им. Страннику петь, далекому кораблю, лелеять младенца, спящего в колыбели. Мама, я не понимаю, кого люблю, кому я пою эти песни на самом деле. Голос мой — нить, для всех одиноких — след, голос мой — эхо, послушай его напевы.

Мы заперты, мама, заперты на земле.

Если ее остановят — я выйду первой.

А я пыталась придумать имя,
назвать все запахи, каждый звук —
для нас, холодных, как будто иней, для нас, которые наяву
молчат о том, что скучают громко, живут по сердцу и по звонку.
Для поцелуев, татуировкой запечатленных вдоль теплых скул.

А я все верила, мы — живые: тепло дыхания, близость душ.
Но едкий дым сигаретный выел тебя из легких, и я не жду,
что я останусь в тебе хоть чем-то. Так точен был твой отсекший взмах.

Два обессловленных абонента,
сходящих от немоты с ума.

..У одиночества масса плюсов.поверьте.начиая от разбросанных там сям носков, перекусов на ходу чем бог послал и до… и тебе никто ничего не скажет, не станет напоминать о диете, холестерине и прочей лабуде насильно втюхивая вегетарианскую зелёнку, вместо полноценного куска мяса, не мною убиенного животного, но так необходимого для любого мужчины репродуктивного возраста.
Тебя никто не станет тащить в театр, в кино на блокбастер, светскую тусовку и к тёще на блины. после которых ты полчаса икаешь…
… показать весь текст …

И чтобы помнить твой голос теплый,
нам можно даже не говорить. Осенней ночью мутнеют стекла — так ты горишь у меня внутри.
Так я дышу тобой, помню — вот он,
рукой дотронуться и понять. Скажи мне, есть ли в тебе хоть что-то,
что ищет только одну меня?

Эта ночь на двоих не случится, уже не случится.
Эта ночь не растает луною, у нас на губах.
где-то там далеко, не во мне-моё солнце лучится.
растопив пояса часовые, на всех полюсах.

Где-то там не учли, пресловутой случайности фактор.
бросив пОмиру просто от скуки-на ветер слова.
а потом подобрали как листья-de jure. de facto.
чтобы тут же их сжечь, на любовь отрицая-права.

Равнодушное стёртое небо, ослепшие лица.
ни своих, ни чужих, ни друзей, ни врагов-пустота.
та, в которой как в цирке, легко муляжом застрелиться.
принимая на веру, что киллер милей простака.
… показать весь текст …

Стоя пред вечным классическим выбором: ночь или день —
Выберу ночь, за наличие волчьего солнца.
В небе висит этот маленький верный кремень —
Высечешь искры и рифмами город зайдётся.
Нежными стонами взятых войной Vis-A-vis
/слово — оружие, побереги же патроны/.
Выстроен город на острове нашей любви,
Не удивляйся, что пишущих здесь — легионы.
Время поэтов стоит на карманных часах —
Этот классический выбор: стареть или биться
С маленькой стрелкой, что делает выпад впотьмах,
Ассо, туше — но сумеешь ли ты защититься?

Как ненавязчив мотив твой, пластинка-Земля,
… показать весь текст …

Что же ты «леди-обморок».оробела?,
где же твой кольт сверкающий, парабеллум?
где пациент английский, что дышит пеплом,
где твои мега-письма, кулон, браслеты.
Если несёшь пустыню в себе-останься,
стой где стоишь, гаси свои вены пальцем,
Я не приду на голос, на запах крови.
Я не читаю лоций, сгоревших-sorry,
Знаешь как жить без кожи?.. сними-попробуй.
Брось своё тело в ложе- автопилотам,
где раздаются стоны, ветров Сахары,
это всего лишь повод-дышать без страха,
что ты проснёшься раньше чем я услышу,
что быть не хочешь дальше,
… показать весь текст …

Привычка видеть тебя подобна привычке верить твоим словам. Ты проявляешься так подробно, что можно даже не рисовать. Мы состоим из звонков и писем, людьми надежно окружены. И каждый дерзок и независим от огнестрельных и ножевых. Живем деталями и штрихами, как будто время не смотрит вслед. Я так умею тебя стихами, что разрешается не взрослеть, смеяться громче, у самых кромок стоять на цыпочках — высота! Моих колец и татуировок, не прикоснувшись, не сосчитать. И наша осень — мороз по коже, такая резкость и глубина. Мы так отчаянно не похожи, что бьется символом каждый знак. Тебя почувствовать, петься, длиться - теплом в мерцающей глубине…

Когда я переверну страницу, не останавливайся во мне.

Привет, я, наверно, пишу о себе самой,
о том, что я чувствую, думая тут о нас,
еще одно не отправляемое письмо,
в котором сквозь буквы упрямо растет весна.

Теперь, представляя, что ты там совсем один, наружу не вынувший — прячущий всех внутри,
я просто пытаюсь саму себя убедить, что я — тоже там, хоть где-то — с тобой. Смотри,
как нить горизонта подсвечивает закат, и горизонт воспаляется, словно шрам.

Кто свыкся со шрамами, знает, как отпускать
и то, что любой из удерживавших — неправ.

И я научусь отпускать тебя и не ждать, с укором не спрашивать, где тебя черт носил.
Решившей собою связывать города, мне на такую малость достанет сил.
… показать весь текст …

И такая проснется боль, развернется даль,
что не каждый скиталец сумеет преодолеть.

Проходить бы в твоих ладонях по городам, оставаться б у колоколен покатых плеч.
Краем губ собирать у виска твой соленый пот, видеть солнце, скользящее косо к твоей спине.
И на миг замирать, если всхлипнет скрипучий пол под ногами в студеной утренней тишине,
в час, когда ты забылся, подушки коснувшись лбом, беззащитен и чуток, наполнил теплом кровать.

И такие в уходе щемящие даль и боль,
что идти, но по памяти все еще целовать.