Я знала одну женщину, которая уверенно шла по жизни, оставляя за собой шлейф успешности и состоявшегося человека. Все у нее ладилось, кроме одного — мужчины ей попадались либо те, которых надо было спасать, либо те, от который нужно было самой спасаться. В общем, кочевала она из одних созависимых отношений в другие, сражаясь за своё женское счастье, как умела. А умела она до последней капельки крови.

Созависимость — это невидимый поводок, сотканный из страхов, где «Я» танцует в тени «Ты», слов…
… показать весь текст …

Литературный океан — безбрежный, шумный, живой.
Волны — жанры: роман, эссе, баллада,
приливы — мода, отливы — забвение.
Корабли — издательства,
а рыбы — читатели,
что ищут жемчуг смысла.

Глубины — архивы,
там спят киты классики,
и иногда всплывает цитата, как дыхание.
Штормы — критика,
а берег — это ты,
когда закрываешь книгу и смотришь вдаль.

Поэтическая пустыня — зной и тишина.
Редкие кактусы — стихи, что держат форму.
Ветра — рецензии, что шлифуют смысл.
Оазисы — вдохновения всплеск,
где поэт напьётся строк и снова исчезнет.

Здесь одиночество — не беда, а стиль.
Здесь каждый слог — как след на песке,
что скоро сдует время.
Но если строка — как камень,
она останется, как мираж,
что кто-то примет за истину.

Экзистенциальный лифт —
движется не вверх и не вниз, а внутрь.
Каждый этаж — вопрос: «Кто я?»,
«Зачем?», «А если всё бессмысленно?»

Кнопки — выборы, но иногда они не работают.
Ты стоишь, и лифт едет сам, вглубь себя,
в тёмные шахты сомнений.

Пассажиры — молчаливы.
Они не смотрят друг на друга, но каждый знает:
мы едем туда, где нет ответов, но есть ты.

Мечты сбываются. Особенно чужие.

Потому и часто повторяется публикация, что её неповторимость не доступна многим.

Правда в лицо  другого — это проба найти своё.

Совесть и правда — самые беззащитные.
Каждый волен глумиться над ними!

Подлые мысли — совести эшафот.

Ощущения от знакомства с чужим городом в одиночестве совершенно иное, нежели вдвоём.

Я понял его посыл: он меня послал.

Сквозь сумерек пера       
Стальное натяженье
Сквозь магию
чернильницы небес
Несётся вихрем
Матрица мгновений
В узорах мыслей,
жаждущих чудес —
Идёт процесс
Рождается творение
Вот на тетради весь прогресс
Ещё стихотворение,
Новое Вам здесь…

Вот и наступил ноябрь — последний осенний месяц и, пожалуй, самый мрачный месяц. Деревья сбросили листья и стоят голые, листва под ногами уже не радует яркими осенними красками, она поблекла и скукожилась. Ноябрь — это обнажённость и незащищённость. Природа открыла дверь в ожидании зимы…

Многие мечтают о снеге — говорят, он способствует свежести мысли. А у нас выпал первый снег. Вокруг белым-бело…

Вершина мысли автора определяется ароматом индивидуальности его Души.

Господь всё может превратить в быль, лишь бы не в боль!

Мне хотелось бы снова вернуться в страну,
И дождаться и встретить, как в детстве, весну.
Но гнетёт меня чувство, что это
было давно,
В той далёкой стране, которой уж нет.

И теряется в вечности времени лет
Этот образ давно забытой страны.
Исчезая во мгле, словно призрачный
свет,
Как видение давней, детской мечты.

31.10.2025.

Грустно осознавать, что жизнь всего одна,
Нам не начать её с рождения сначала.
И сколько не живи её всегда так мало
Прошедших дни уходят безвозвратно.

Так хочется осуществить свои несбывшие мечты.
Исправить навсегда серьёзные ошибки.
Увидеть ушедших своих — родные лица
Познать истоки бытия и вечной красоты.

сентябрь 2025.

Дурь с умным видом — на дурака.

1. Русский язык непредсказуем и загадочен — сродни русскому характеру.

2. Если человек по жизни одинок то виртуальное общение необходимо.

3. Вся наша культура сейчас в интернете зависает, а книги, телевизор, кинотеатры — пережиток прошлого.

4. Увидела я двух тараканов на кухне и говорю мужу — убей!
А он мне отвечает — ты что, у них же детки…

5. Откроешь свой неповторимый стиль в моде и успех гарантирован.

6. Тело человека это сосуд Божий, наколками человек оскверняет его. На мой взгляд этот грех можно замолить в церкви. Нельзя замолить грех убийства. Господь дал человеку жизнь и только Богу дозволено её забрать.

7. Наколки это воспитание улицы или блатного тюремного режима. Человек с наколками, себя испаганил, но не других. Можно простить этот безобидный грех недалёким людям.