Странное, волшебное и грустное чтение — «Общероссийский классификатор профессий рабочих и служащих». Карла бы сюда Линнея! — или нет, не надо: он со своими таксонами сядет в сторонке на стульчик, отбросит гусиное перо и горько заплачет. Не работают здесь его таксончики-то. Лучше юношу, обдумывающего житье. Сюда, юноша! Смотри! Кем бы стать? По какой неведомой дороге пойти в эту взрослую жизнь? Что там, за светлым горизонтом? Куда устремить ясный взор, где применить жар души, кипение сил?
Вот про…
… показать весь текст …

Майский, сладкий, совсем летний день. Выношу мусор. Несколько баков стоят под общим навесом. В соседнем баке тихо, деликатными движениями роется старушка.

Я стою в стороне, не приближаясь, держа завещанную врачами дистанцию. Старушка с виду «интеллигентная», как принято говорить, то есть на самом деле просто городская старушка из какого-то образованного класса — то ли учительница, то ли библиотекарша. Не бабка, а дама. Курточка цветная, потрепанная. Темная юбка. На вид лет восемьдесят.

Бомжей-…
… показать весь текст …

У каждого человека есть ангел… он для того, чтобы оберегать и
сочувствовать. Роста он бывает разного, смотря по обстоятельствам.
То он размером с таксу — если вы в гостях или в толпе; то ростом с
человека — если он сидит на пассажирском сиденье машины, в которой
вы несетесь, крича и приплясывая; то разворачивается в свой полный
рост — а это примерно как два телеграфных столба — и тихо висит в
воздухе, вот как в такой душный и пустой вечер бессмысленного лета
неизвестно какого года… Краем глаза при определенном освещении
можно даже поймать слюдяной блеск его крыла…

Вот этот рецепт:
«Изжарить рябчика, остудить, нарезать небольшими ломтиками; приготовить сваренный (нерассыпчатый) картофель, также ломтиками, и ломтики свежих огурцов, затем прибавить капорцев (каперсов. — Esquire) и оливок; все это перемешать и залить вдоволь нижеследующим соусом: в обыкновенный холодный соус провансаль прибавить сою «Кабуль» до темноватого цвета и пикантного вкуса, замаскировать сверху раковыми шейками, листочками салата, латука и немного рубленным ланспиком (прозрачный бульо…
… показать весь текст …

Ежели кто над тобой посмеялся — он словно как бы власть свою показал, а ты, брат, словно в ямку скатился.

Я очень люблю лженауку.

Наука тоже очень хорошая, но это такая честная, ясноглазая отличница, две косы, белый фартук. Ранец — чтобы не сутулилась и спина чтоб была прямая. Дорогу переходит только на зелёный свет. На зелёный же свет переводит слепых суетящихся старушек. Идёт на медаль. Нет, не скучная, но очень правильная: всё переспросит по три раза, уточнит, аккуратно перепишет. Звонко и обидно смеётся над всякими глупостями: молитвами, выведением бородавок красной ниткой, засолкой капусты в п…
… показать весь текст …

Ежели человеку сурьезное настроение, ежели плакать хочется, или истома найдет, слабость, — никогда он матерного не скажет и не напишет. А вот если злоба душит, или смех разбирает, а еще если сильно удивишься, — тогда оно как-то само идет.

Сосед человеку даден, чтоб сердце ему тяжелить, разум мутить, нрав распалять. От него, от соседа, будто исходит что, беспокой тяжелый али тревожность. Иной раз вступит дума: вот зачем он, сосед, такой, а не другой? Чего он?.. Глядишь на него: вот он вышел на крыльцо. Зевает. В небо смотрит. Сплюнул. Опять в небо смотрит.
И думаешь: чего смотрит-то? Чего он там не видел? Стоит-стоит, а чего стоит — и сам не знает. Крикнешь:
— Эй!
— Чего?..
— А ничего! Вот чего. Расчевокался, чевокалка… Чего расчевокался-то?..
— А тебе чего?
— А ничего!
— Ну и молчи!
— Сам молчи, а то щас как дам!
Ну и подерешься другой раз, когда и до смерти, а то просто руки-ноги поломаешь, глаз там выбьешь, другое что. Сосед потому что.

У мамы была приятельница, Вера Александровна, женщина очень элегантная, худая той неслыханной худобой, о какой сейчас безуспешно мечтают многие; но дело было в самом конце пятидесятых, и такую палочную, жердевую худобу носить было еще не принято, Твигги появилась позднее и не у нас.

Тем не менее, выглядела она замечательно, на такой фигуре все сидело, но сидеть особенно было нечему, так как красивой одежды в магазинах практически не продавалось. Шили и вязали сами. И вот была у Веры Александров…
… показать весь текст …

Мы, слава богу, не маленькие, знаем, что все запрещено: стоять ночью на обочине МКАД, работать без упора, дергать без надобности, заслонять кабину шофера, получать более 600 граммов в одни руки, нарушать целостность упаковки, приносить и распивать, ставить вещи на поручни, торговать с рук, открывать до полной остановки, выгуливать без намордника, провозить зловонное, ядовитое и длинномерное, разговаривать дольше трех минут, спускаться и ходить по путям, высовываться, влезать, фотографировать, оказывать сопротивление, квакать, свистеть, трижды кричать на заре василиском и производить распиловку дров после 23 часов вечера по местному времени.

«- Все преходяще, милая Алиса, — жевал довольный Филин. — Все стареет собаки, женщины, жемчуг… Вздохнем о мимолетности бытия и возблагодарим создателя за то, что дал нам вкусить того-сего на пиру жизни. Кушайте и вытрите слезки .»

Кто не слышал, как смерть дует в спину, не обрадуется радостям очага.

«— С какой целью своего главного персонажа по имени Бенедикт, человека из народа, вы наделили родовой интеллигентской чертой — готовностью к предательству?
— Да это обычная человеческая черта. Человек из народа не хуже и не лучше в этом смысле, чем интеллигент. Только интеллигенту предательство попомнят, поставят лыко в строку, а мужика, человека из народа — не тронь, он же у нас дитя природы. Он будет свинья свиньей, а ты благоговей и аплодируй. Потому что он «знает». «Знание» у него. Мне хотел…
… показать весь текст …

Предрассветный стук копыт по булыжной мостовой, глухой удар яблока в облетевшем саду, всплеск волны в осеннем море — кто-то просится, царапается, хочет вернуться, но ворота закрыты, и замки заржавели, и выброшен ключ, и умер сторож, и никто не пришел назад.

Женщина, женщина, есть ли ты… Что ты такое?.. Высоко на вершине на сибирском дереве блестит глазами твоя шапка; корова в муках рожает дитя — тебе на сапоги; с криком оголяется овца, чтобы ты могла согреться её волосами; в предсмертной тоске бьётся кашалот, рыдает крокодил, задыхается в беге обречённый леопард. Твои розовые щёки — в коробках с летучей пыльцой, улыбки — в золотых футлярах с малиновой начинкой, гладкая кожа — в тюбиках с жиром, взгляд - в круглых прозрачных банках…