У моря Чёрного сидела
Сегодня в полдень я во сне…

мне на день рожденья
и на новый год
пишет кто угодно
но не ты урод

ну разве угодим мы всем и каждому…
иные наступили времена…
никто теперь не мучим чтенья жаждою,
и наши не лоснятся имена.

Я-океан щемящей грусти…
Ты-океан молчащих льдин…
Давай немного солнца впустим…
Хотя б на часик луч один…
Я почернела от печали,
В тебе застряли корабли…
Любовь была как сад вначале,
Теперь как горсть сухой земли.

На сайте христианском зарегилась Маруся,
Найти себе чтоб мужа- служителя Иисуса,
С машиной — иномаркой, с гражданством иностранным,
И дом большой из камня неплохо б к этим данным.
Ей написал Андрюха, мол, сторож я в Рязани,
В колонии за кражи уж Отбыл наказанье,
Но Библию читаю- Псалтырь и Книгу Чисел,
У нас с тобой, я знаю, одни и те же мысли.
Маруся в чёрный список Андреюшку втулила, —
История с рязанской колонией смутила, —
И написала Хьюго -дедкУ из Тель-Авива:
«У вас красивый профиль и цвет…
… показать весь текст …

Когда звучат стихи, народ зевает,
Его, народ, они не задевают,
Ему б, народу, хлеба да икорки,
А под стихи народ смыкает створки.
И не разжать тех створок и домкратом,
Любую из попыток встретит матом
Народ, жуя строптиво закусь к водке,
И даст понюхать с ног своих обмотки
Всем тем, кто ерунду еще рифмует,
И сети социальные штурмует,
Пытаясь под спиртное и икорки
Подсунуть стихотворные подпорки.

позабыв про совесть
наплевав на честь
прихожу сюда я
чтоб своё прочесть

Остаётся лишь верить и ждать,
Такова наша бренная участь,
И, надеждой на лучшее мучась,
Каждый день в себе всех побеждать.
Остаётся хранить то, что есть,
Такова наша доля, миряне…
Не иметь слишком много в кармане,
И от этого кактусом цвесть.
Остаётся молиться и петь
Не понятно кому и как громко,
Наша участь- телесная клеть
И ходьба по зазубренной кромке.

Благословляйте женщин, о, мужи,
Пока в них, как в щитках, искрит надежда
На то, что вам они ещё нужны
В одежде- днём, а ночью-без одежды.

Нет, я не спорю с дураком,
А выношу ему вердикт,
Пока грозит мне кулаком,
Я говорю ему: «Конфликт
С тобой, дурак, мне ни к чему,
Иди-ка ты в «глухую «степь»».
А он кричит: «Мне одному
Там пребыванья не стерпеть!»
Ну что поделаешь, дурак…
Чтоб спор вести, нам нужен факт,
Нужны стальные аргументы,
А ты и дышишь-то не в такт.

Душа отболела, остыла,
А тело покамест живёт…
Не серо ему, не уныло,
Оно, как научено, в рот
Кладёт разномастную пищу
И ходит, и много так спит,
И правды с неправдой не ищет,
А просто плюёт да сопит,
И душу увядшую носит,
Не в силах её отделить,
Ни ласки, ни счастья не просит,
А только поесть да попить.

Сейчас уже не модно быть курящим,
Неверным другом быть, ненастоящим,
Разводы за разводами — не модно
И водку с пивом пить поочерёдно.
Не модно о родителях не печься,
Не модно от прекрасных чувств беречься…
Тогда с какого, люди, перепуга
Мы всё еще немодные покуда…

Я в тридцать три не умирала на кресте
И не стонала: «Ты прости грехи им, Боже!»
Я выводила «ненавижу» на листе
И повторяла, часто вслух, примерно то же.
Я не убита на дуэли в тридцать семь,
Хотя попытки застрелить кого-то были,
Но помешала мне с крылами чья-то тень,
О, Небеса, то помешали мне не вы ли?
Я в тридцать восемь, словно в восемьдесят три,
Душой болезной об углы поистрепалась,
И заточила потому в монастыри
Всё то убогое, что от неё осталось.
Теперь всё чаще красота моя темнит,
Я похудела, но подвох зарыт не в теле,
… показать весь текст …

Ах, сколько пишут мне: «О, дама!
Вам в наш журнал сейчас хоть прямо,
В газету или альманах!»
И я пишу: «Идите нах.»

Остановись, Любовь, и посмотри…
К тебе в мольбе протягиваю руки…
Ты дверь телесной клети отвори,
Нет сил терпеть мне дальше боли муки…
Остановись, Любовь, на краткий миг…
Я знаю, время жизни на исходе…
Услышать мне б хотелось слов твоих
О тамошней, заоблачной погоде…

Я люблю тебя, небо, всяким:
И в сухую погоду, и в слякоть,
Чуть сливовым или кефирным,
Но люблю тебя больше мирным.