Не откажу себе ни в чём:
Открою дверь своим ключом,
Войду туда, где ждут и ждали.
О как меня избаловали!
В какой я роскоши живу!
День начинаю, как главу
Поэмы той, что в полной власти
Моей назвать: «Ещё о счастье».

Сколько за жизнь собираешь вещей дорогих!
Лампа, бюро с откидушкой и много других…
Я их в Москву привезла, и расстаться невмочь.
Масло — сирень на окошке и белая ночь,
Катер на Мойке — рисунок, старинный багет.
Старые вазы на полке, — цветов только нет.
Их не приносят, как будто настала зима…
В старости, видно, цветы покупаешь сама…

Солнце лето целует в макушку,
Поцелует и нас заодно,
Если выйдем с тобой на опушку
Иль на пруд, где прозрачное дно,
Иль на луг, где стрижи и касатки —
Столь любимая мною родня.
Боже правый, как сладки остатки
Жизни, лета, летучего дня.

Ко мне относятся нестрого:
Дарован дом, дана дорога —
Земное золотое дно.
Да мало ли что мне дано?
И мне никто не угрожает,
Меня заботой окружают,
И нежный шёпот всё слышней,
А мне чем дальше, тем страшней.

Когда мне плохо, слушаю хиты —
Те песни, что заезжены, запеты.
Кому-то вторя, вопрошаю: «Где ты?»
Клянусь, кому-то вторя: «Только ты!»
Беру чужую песню напрокат.
А как ещё мне с жизнью объясниться,
Где счастья нет, покой всего лишь снится,
И за рассветом следует закат?
И почему-то бедному клише,
Которое затаскано, затёрто,
Дано сегодня на разрыв аорты
Мне всё поведать о моей душе.

Легкой поступью, с легкой душой,
С легким сердцем. Поверь непременно,
Надо легкость вводить внутривенно:
Полегчает от дозы большой.
И однажды всему вопреки
Встрепенешься, вздохнешь с облегченьем
И взлетишь. Дорожи приключеньем
И летай с чьей-то легкой руки.

В этом мире непролитых слёз,
Где годами живут, чуть не плача,
У меня непростая задача:
Умилиться сиянью берёз
И тому, как умеет дрожать
Вешний воздух прозрачный и зыбкий,
И подобье блаженной улыбки
Хоть на время суметь удержать.

И что, судьба, какие планы?
А, впрочем, я люблю туманы
И всяческие миражи,
Из высей, где царят стрижи,
Хочу добыть немного праны,
Чтобы и дальше не лишать
Себя возможности мешать
Со снами явь, и чтоб веками
Легко туманами, шелками
Небес струящихся дышать…

Коль ты таких не знаешь школ
Безумных, где не ставят кол,
А, наказав, сажают на кол, —
Твоих познаний кот наплакал,
Штудируй имя и глагол.

Узнай, в какие времена
Какие чтили имена
И над какими надругались,
С чем те и эти сопрягались.
Невежество — всегда вина.

Замешан опыт на крови.
Возможность всякую лови
… показать весь текст …

Сижу на белом свете где-то
У той реки, чьё имя Лета.
Сижу, задумчиво гляжу
На поплавок, пока ужу.
И вот поймала, но не рыбку,
А позабытую улыбку
И драгоценный чей-то взгляд.
А после раза два подряд
Поймала снова не рыбёшку,
А затонувшую дорожку,
Которая меня вела
Туда, где я тогда жила.
А после выудила даже —
О, эти грустные пропажи —
… показать весь текст …

О жизнь, не пытайся меня убедить,
Что ты состоишь из одной только боли.
Ведь ты же ещё и росистое поле,
Что дивно умеет ступни холодить.

Ведь ты же ещё и косящий глазок
Какой-нибудь птахи заливистой, вешней,
Ведь ты же ещё чьей-то дланью нездешней
На утренний холст нанесённый мазок.

«Хоть верится слабо в счастливый конец,
Но каждый в душе — желторотый птенец
И ждёт ни войны, ни болезни, ни шторма,
А чьей-то опеки и сладкого корма.
И даже поживший, усталый, седой
Он верит, что он под счастливой звездой
Родился и дальше не смертные муки,
А чьи-то большие и тёплые руки.»

Апрель. И сыро и серо.
И птичье вымокло перо.
Серо и сыро.
Что ни скажу, — как мир старо,
И нету мира
Ни в мире, ни в душе самой,
Ни в восклицаньи: «Боже мой!»
Ни в водах талых,
Ни в этих вот: «Пойдем домой» —
Словах усталых.

«Главное — это величие замысла»
Иосиф Бродский

Не величие замысла, нет.
Жизни важен пустяк, мелочовка:
Именины, веселье, обновка,
Сладкий сон и красивый рассвет.
Жизнь — летучих мгновений петит,
Блюдо пёстрое мелкой нарезки,
Всякий довод надменный и веский
Ей, как я понимаю, претит.
О, как ей патетичность вредна,
И при виде любого котурна
Ей мгновенно становится дурно,
… показать весь текст …

Наступают сна неслышней
Снегопада времена
Невесомые Всевышний
Густо сеет семена.
И кружится нам на зависть,
Не страшась судьбы своей,
Белый снег, едва касаясь
Крыш, заборов и ветвей;
И зовет забыть усердье,
Пыл, отчаянье и страсть,
Между облаком и твердью
Тихо без вести пропасть.

Я живу. Ни нa чтo бoльше времени нету…

Ах, поселиться б в точке света,
Где Бог имеет право вето
И может вето наложить
На то, что нам мешает жить,
На то, что жизнь не украшает,
А безнадёжно разрушает
До дна, до тла, до чёрных дыр.
Ах, отыскать бы где-то мир,
В котором чувствуется кожей,
Что он и в самом деле Божий.

Скворцом разбуженный художник
Поставил шаткий свой треножник
Под небом посреди земли,
Чтоб рассказать, что расцвели
Фиалки, крокусы, пролески

И что весна есть довод веский
В защиту радости земной,
И что причины ни одной
Терзаться, маяться, томиться
И с раставаньем торопиться!

I
Земля да небо. Третий — лишний.
Ветра то громче, то неслышней
Ему метельною зимой
Гудели в ухо: «Прочь, домой»,
А он в ответ: «Я дома. Вот он,
Мой дом. Моим полита потом
Земля», — твердил он, слаб и мал,
Как будто кто ему внимал.

II,
А начинал он в до мажоре,
Но, побывав в житейском море
И тяжкую изведав боль,
… показать весь текст …

Все средства лето в ход впустило,
Чтоб я жила и не грустила,
Весь свой талант пустила вход:
Позолотило небосвод,

Росу густую обновило,
Чтоб я жила и кайф ловила,
Снабдило щебетом меня
В начале солнечного дня,

Все сложности предусмотрело,
И обласкало и согрело,
Не отменив ни сжатый срок,
Ни низкий болевой порог.