Я рад, что вновь сижу с тобой, сейчас бутылку мы откроем! Мы объявили пьянству бой, но надо выпить перед боем.

Услышь, Господь, мои рыдания.
избавь меня хотя б на год
и от романтики страдания,
и от поэзии невзгод.

Лаская зрение и слух
О мягкий стул оперши копчик
Так перегуглился петух
Что больше кур уже не топчет

Большое в жизни упущение —
своё весь век любить болото
и не изведать ощущения
паденья в пропасть и полёта.

Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот гавно.

Мой небосвод хрустально ясен
и полон радужных картин
не потому, что мир прекрасен,
а потому, что я- кретин

Именно поэты и шуты
в рубище цветастом и убогом —
те слоны, атланты и киты,
что планету держат перед Богом!

А верю я всему покамест:
наступит светлая пора,
детей в семью приносит аист,
вожди желают нам добра.
Сон был такой: небес абориген,
в земном существовании — Сенека
смеялся, что несчастный Диоген
и здесь напрасно ищет человека.

Нас как бы время не коверкало…
Своим наждачным грубым кругом…
Не будь безжалостен, как зеркало…
И льсти стареющим подругам…

Всякий шум и всякий ропот,
недовольства всплеск любой
излечим, как учит опыт,
страхом, пивом и халвой.

Неужели где-то в небе
С равнодушной гениальностью
Сочиняется та небыль,
Что становится реальностью?

Где вся держава — вор на воре,
и ворон ворону не враг,
мечта о Боге-прокуроре
уныло пялится во мрак.

Товарищ, верь: взойдет она,
и будет свет в небесной выси;
какое счастье, что луна
от человеков не зависит!

Когда наплывающий мрак
нам путь предвещает превратный,
опасен не круглый дурак,
а умник опасен квадратный.
***
Я даже мельком невзначай
обет мой давний не нарушу,
не выплесну мою печаль
в чужую душу
***
Не будь мы вдвоём, одному
пришлось бы мне круто и туго,
а выжили мы потому,
что всюду любили друг друга.

Я это давно от кого-то услышал,
и сам убедился не раз:
несчастья на нас насылаются свыше,
а счастье — зависит от нас.

Мораль — это не цепи, а игра,
где выбор — обязательней всего;
основа полноценности добра —
в свободе совершения его.

У памяти в углах — целебный мрак,
упрятаны туда с умом и вкусом
те случаи, когда я был дурак,
то время, когда был я жалким трусом.

Зло умело взвинчивает цену,
чтобы соблазнить нас первый раз,
а потом карает за измену
круче и страшней, чем за отказ.

Судьба способна очень быстро
перевернуть нам жизнь до дна,
но случай может высечь искру
лишь из того, в ком есть она.

Послушные пословицам России,
живя под неусыпным их надзором,
мы сора из избы не выносили,
а тихо отравлялись этим сором.