«Чьёрт побьери…» — Финал с арбузной коркой.
Ни ай-люлю тебе, ни прочих благ.
Юлою крутимся, но спуск под горку.
Ликует бес: «Эй, в руки тебе флаг,

или ещё куда… Пинка прибавить?!»
Земля по швам не первый век трещит.
Себе, как ни старайся, не слукавить —
уже ничто… Ничто не отболит!

Меняем маски, грим и даже кожу,
и врём своим же старым зеркалам.
Уходит время, с ним и мы… И всё же
наивно верим в сказки шамбо-лам,
… показать весь текст …

У Хроноса в руках стальной кинжал —
на лёд расколет пламенное солнце.
И поплывёт за поездом вокзал,
догнать теплом пытаясь незнакомцев.

Но мало кто поймёт и ощутит —
в безвременье уносит поезд скорый.
Луна — вскипевший кровью гематит.
Звенит стакан в оковах мельхиора.

Вот так и мы звеним, но пустотой,
замешивая в глину монологи.
Плащ бел, но вечно ал его подбой,
по следу — жгучим привкусом тревоги.
… показать весь текст …

Сверкает лезвием алмазным
меч, занесённый над долиной.
Клин тает в небе журавлиный,
сады в дождях студёных вязнут.

Играет остриё стальное,
срезая лиственные платья.
И смерть берёт в свои объятья
всё теплое… ещё живое…

И я — назначенной мишенью,
снега нагрянут белой казнью.
Сжимает горло боли спазмом
и чувств неведомых смешеньем.
… показать весь текст …

Закроешь глаза, и качнёшься в окно невзначай
в полуночной тьме, позабыв, что простая из смертных.
И вылетешь дерзкою птицей, покинувшей рай,
в безлунность холодного чёрного неба безмерность.

Фракталы из звёзд, как узоры из пламенных строк.
Привычно читать, опалённые временем, свитки.
Мой ангел на облаке… Тянет скучающе грог.
Какая там святость… Любитель горячих напитков.

— Садись… Расскажи мне, что строчками в мир наплела,
какие в душе бушевали драконы и звери?
— Ах, друг мой, плесни для начал…
… показать весь текст …

Придумать бы бога, влюбиться в него всерьёз!
Играли б Луною, хлебнувши «шабли» и «кьянти».
И чтобы подальше от мест, где бродил Христос,
и братской любви чтобы он не молил, не клянчил.

Сражались бы в шахматы… Ели б инжир в саду.
Читали Реверте, Набокова, Э.М. Ремарка.
Бутусова б слушали — я обожаю «Звезду».
И не было б лучше от неба судьбе подарка.

Пусть был бы смешлив, как затейливый Арлекин.
Губами стихи б мне печатал на левом запястье.
И я позабыла бы нудный съедающий сплин,
И было бы нам на двоих целой вечностью счастье.
… показать весь текст …

Сколько бы я ни писала горячих стихов,
кажется, нет, не найти подходящего слова.
Зёрна бросаю, они прорастают поло’вой —
чёрной расплатой за список безумных грехов?

Сколько б признаний не пела тебе я в ответ,
огненным маком качаясь на тоненьком стебле, —
ветер сомнения веру нещадно колеблет…
Опиум мак ли? Похоже, скорей пустоцвет.

Влажные зёрна зажаты в холодной горсти,
вспыхнут, прорезавшись, трепетными огоньками, —
душу мою неуверенно нянчишь руками.
Стань лучше небом, в которое сердцем расти…

Мой ангел сонно нежится в постели,
а город в снег зарылся, словно зверь.
Под всхлип метели скрипки от Гварнери
украдкой выйти хочется за дверь

туда, где Невский воскрешает тени
заблудших душ, — тоска из века в век!
Здесь каждый третий по призванью гений,
и каждый пятый — знатный человек.

Фонарь на Мойке распускает ладан.
У дома Пушкина охранник — Бог.
(поэт был щедрым небом предугадан)
Теперь у них веками диалог.
… показать весь текст …

Неужто ангельским пером
ласкает демон горло скрипки?
Поёт звенящим серебром,
больной душе — бездушной пыткой.

Сверкает в небесах блесна,
отлавливая в сеть влюблённых.
И робкой девочкой весна
на мир взирает удивлённо.

Ночь бьётся бабочкой в стекле
и жемчуг нот на бис срывает.
Вот Аннушка навеселе
с пахучим маслом у трамвая
… показать весь текст …

Дверь настежь… ветер демоном летит.
А может это сумасшедший ангел
или на крыльях вечная Лилит
в заманчивом игривом страстном танго?

Кто б ни был — воздух ледяной волной
подхватывает в тесные объятья.
Балуя, как отчаянный хмельной,
срывает с плеч батистовое платье.

Кого я на пороге стылом жду,
зажав в горсти оставшееся время,
слепых надежд и веры нищету?
Не прорастёт ничем сквозь страхи семя.
… показать весь текст …

Осторожное небо крадется в закрытую дверь,
через форточку — спелым лучом, словно острою спицей.
Тишина встрепенулась, — мой нежный и ласковый зверь, —
и опять задремала, раскинувшись на половицах.

Дом мой белый и легкий корабль. Он плывет в Никуда.
В нем застывшее время, отлитое золотом в слитки.
Он плывет через тернии, через людей, города…
Алый парус, исписанный жизнью, — кумранские свитки.

Мне привычны промокшие звезды в горячей горсти,
Я с ветрами на «ты», я сама переменчива с ними.
Моби Дик где-то слева. Мне с ним, как всегда, по пути.
Если сможет догнать, то приветствием тёплым обнимет.
… показать весь текст …

*
Есть свет. А тьму придумали мы сами.
И холод — лишь отсутствие тепла.
Вот бьётся солнца луч в оконной раме,
пытаясь раздробить оскал стекла.

Не сам намерен в комнате согреться,
когда лютует нравами зима.
Желание со мною в нотах спеться,
плетётся в душу золотом тесьма.

Вот так и нам натужно жить впустую,
накапливая в недрах сердца тьму.
Наш выбор точка /прячем запятую/,
… показать весь текст …

Мы запутались намертво в собственных снах,
где молчание — золотом спешных закатов.
Зреет яд в раскрывающихся семенах,
отравляя брожение алых мускатов.

Не успеем друг другу сказать пары слов —
всё прибойной волной растворится к рассвету.
Как же мелок порою любовный улов…
Как же мелок ценою — не больше песеты…

Научись отпускать птиц случайных удач,
им пора на юга отогреться от стужи.
Отпусти, помолившись. Захочешь — заплачь.
Есть ведь кто-то ещё, тот кому ты и нужен.
… показать весь текст …

У неба цвет солдатского сукна.
Мой город чашей вылизанной плоской.
Фонарик иероглифом японским
в ладонях полумёртвого окна.

Теперь он без короны бывший царь
на долгие безликие полгода.
Слетела с клёнов пеплом позолота,
уснуло солнце, спрятавшись в янтарь.

Ни встреч и ни разлук — густой покой.
Блокнот в подмогу, алые чернила.
Душа всё та же — адское горнило,
но сердце в зиму — чёрною дырой.
… показать весь текст …

Где-то есть остров цветущих зимой олив…
(только бы скалы не встретились — боже милуй!)
Нам бы надежду и каплю волшебной силы,
сети из шёлка и утром морской прилив.

Нам бы солёный, бодрящий до дрожи бриз,
и глубину, где не дремлют левиафаны.
Песней песка зазывают нас в путь рапаны.
Время свершений, пора отпускать синиц…

Греет опасность, ломая всех смыслов суть.
Рвёмся из рамок, срывая с флагштоков флаги.
Остров на карте пиратской, респект бумаге.
Снится годами… С годами — сложней уснуть.
… показать весь текст …

К тебе не летит самолёт: дождь и крылья повисли.
Ползут поезда, догоняя бегущие рельсы.
Зато на космической скорости глупые мысли:
назначат ли ангелы где-нибудь встречные рейсы?

Мы оба затеряны в чёрном угрюмом квадрате.
Там кот неучёный, но с той же приметою — чёрный.
Все трое в обычной суровой больничной палате,
где пахнет тревогой и примесью извести хлорной.

Ты болен простудой душевной. А я — лихорадкой.
А кот… он от страха дрожит — озверевшие люди
до диких примет и охочи, и искренне падки.
И раз уж поймают — не жди никаких правосудий.
… показать весь текст …

Апрель за дверью — полночь без пяти…
Какой там сон! — весны рожденье в муках.
Как ожиданием сметает скуку —
явленьем Боттичелли во плоти!

Часы неторопливы… не спешат,
мгновение чудесное смакуя.
В Ливане зацветает маракуйя* —
в Финляндии пока снега лежат.

А всё одно, вздохнувший календарь
отбросил шубу, вышел в синем фраке.
Танцует звёздный хоровод сиртаки,
ещё немного там и жерминаль*.
… показать весь текст …

*
День многоцветьем радужным, и солнце
вплетается то в волосы… то в пальцы…
Недолго будет осень постояльцем —
оплачен марш сияющим червонцем.

И никакой, увы, не будет сдачи —
рисует ветер акварели слёзно.
Сезон предзимья выстраданной прозой —
глядят уныло окна старой дачи.

Собрав пожитки, съехали соседи
и мой черёд… уже ключи на пальце…
Луна ночами жмётся в одеяльце
… показать весь текст …

Не трогай лампу, зацветает тьма
либеллой — всё белее, пряней Млечный.
Приподнялись на цыпочки дома —
не вздумай их спугнуть огня картечью.

Смотри, уже вскипел зрачок Луны, —
так смотрит вечность, прорастая тьмою,
сквозь бездны истин… (так же солоны!)
Не каждую запить живой водою.

А как иначе? Сеет тот же бог,
приправив мёдом или кантареллой*.
Не надо, приглуши печальный вздох,
ещё цветёт в твоем окне либелла.
… показать весь текст …

Налей, Магдалина, в резные фиалы вина —
на небе разброс голубых неземных хризантем!
Смотри — золотая, как солнцем горячим… одна…
Скажи, не она ли вела нас с тобой Вифлеем?

Что можно найти там за тысячи вымерзших лет?
Но кто-то же вёл нас… Случайный прохожий? Пророк?
Он шёл по воде, оставляя бликующий след…
Ты помнишь, был холод, попутчик наш был босоног…

Оденься сегодня в пурпурный струящийся шёлк,
чтоб мог я тебя сквозь печали и время воспеть:
твой взгляд, от которого ветер внезапно умолк;
волос твоих роскошь — на солнце горящую медь…
… показать весь текст …

Окно в простудный мир белее мела.
Закрытой раковиной тихий дом.
Горит камин, я с книгой, с «изабеллой»,
поджав колени на «крыльце златом».

И бархата малиновость по коже
привычной лаской — креслу целый век.
Ничто здесь не смущает, не тревожит,
река времён несет собой ковчег.

Здесь книги старые иконостасом.
Стеклянных безделушек звонкий хлам.
Гудят часы натужным контрабасом
и бьётся мотылёк, застряв меж рам.
… показать весь текст …