Не случается из людей золота просто так, если ты сам огнем своим не выплавляешь.

И каждый раз, я кричал тебе, что — калека, но ты отвечал: «так вставай и иди — ноги у человека как раз отрастают в пути». И каждый раз я говорил, что не понял, потому что давно и оглох, и ослеп. Но тебе все — великолепно. Волны поют, оттого что есть песня, а не от того, что бывает ответ…

Верное 
чувство юмора — 
самое сложное
 из всего, что возможно 
в себя вобрать.

Любая империя, где самый последний посудомойщик по сути своей рыцарь, — вот эта империя обречена на триумф. И наоборот: любое место, где каждый рыцарь — быдло, где каждый рыцарь — серв, раб, — вот такая страна обречена на семь кругов ада.

Разъехались все. Пленка кончилась, а не забирают. Слоняешься по сюитам. Бессонница. Дверь. Софа, камин, Герберт сидит, Франц лежит головой на коленях брата, глаза закрыты, в висках — музыка. Герберт в камин смотрит. По волосам гладит. Невероятно братски. Как всплеск из детства, когда девятилетний мальчик пятилетнего убаюкивает, без слов ему не жизнь
— лето одно обещая, солнце и блики. Цветы фиолетовые. А тот не обещания слышит — музыку. И то, как лежит — не отдых — ответ: «так и будет, брат. Так и есть». Рассвет синим мешается с оранжеватостью от огня.
Дыхание перехватило.

Кем бы ты ни был — тебе всё равно придётся совершать какое-то путешествие по жизни.

Ты не можешь застыть NPC, который будет 80 лет исполнять одно и то же, и быть счастливым. Такого не бывает.

Жизнь — это процесс. Это проживание и путешествие. Жизнь — это изменения. И тебе придётся меняться.

«ОН: Патер! Какое уныние? Уныние это у жирных домохозяек, которым у камелька поныть надо. Такую один раз кованым сапогом пнешь, она птицей взлетит. Не надо меня вашим унынием, отчаянием, я не „передай все в руки божия“ слушать пришел. Бывают просто моменты, когда жить не хочется, и никакого бездействия или апатии. Не хочешь жить и точка. Но живешь. Я даже знаю, почему это теоретически — от ненависти к себе. Раньше думал — из страха, но нет, или даже если и из страха, то страх тоже из ненависти к себе.»

Жизнь — не про доказательства миру, что ты — хороший. Она про действия.

Франц Вертфоллен «Вакцина от Идиократии»

Счастье - это прежде всего ваш выбор.
Выбор, не зависящий от обстоятельств и того, где вы находитесь.

Когда вы не делаете выбора быть счастливым — генерировать в себе счастье, взаимодействовать с миром, строить себе будущее, то вам остается только жалость к себе и всевозрастная фрустрация.

Качества людей — это просто их выборы.
Что такое бесстрашие? Это означает, что из 100 выборов 80, как минимум, ты делаешь в пользу того, чтобы вовлекаться в жизнь. Это выбор — разбираться со своими страхами, а не убегать от них.
Поэтому бесстрашие — выбор, а не качество, которое на тебя сваливается с неба.

То есть все человеческие качества — это просто совокупность выборов, которые каждый делает сам.
Каждый день, каждую минуту.

Франц Вертфоллен «Вакцина от Идиократии»

Ум — это не аналог Википедии.

Ум — это умение формулировать себе ситуацию, умение формулировать себе свои эмоции и умение этими эмоциями грамотно делиться. Грамотно — так, чтобы приводить к нужным тебе результатам.

Франц Вертфоллен «Вакцина от Идиократии»

Лучшее всегда достается лучшим. Кесарю — кесарево, а богу — богово. На что у тебя внутренних ресурсов хватит, то ты и получишь. И если ты дебил, то ты никак по правам своим, по голосу, по всему не можешь быть равен достойному человеку. У стада, у стаи — один вожак. Не каждая овца куда хочет, туда и бредет. Даже у таких тупых животных, как коровы, есть вожак. Тот, кто способен на себя ответственность за ситуацию принять, тому и корона. Думаешь, мы с тобой равны? Нет. Ну или… гипотетически. До первой кочки. А как только в воздух подкинет, тот, кто на себя решение проблемы возьмет, тому и корона.

Франц Вертфоллен, «Внезапное руководство по работе с людьми: Бавария»

Любой лишний контакт, любая лишняя связь и взаимодействие воруют у вас время и энергию. И чем доступнее становятся гигабайты знакомств и информации, тем избирательнее должно становиться существо, если оно, конечно, к чему-то стремится.

Работа — в тягость? Увольняйтесь. Ищите лучшее. Страшно? Лучшего не найдете? Значит, вы нищий. Только нищие боятся потерять хлеб.

Трусость мешает людям.

И если жажда моя
Однажды
И будет взвешена
Перед
Давно умершим
Телом,
его свиноподобным демоном,
Так быть ей,
неутолимой,
быть — горечью
самого белого
в этой пустыне
песка —
до морской
… показать весь текст …

Если обычному существу для жизни цель не обязательна, то коллектив существует только благодаря общим стремлениям.

Дети учатся не когда им отдаёшь приказы или наоборот сюсюкаешь с ними. А когда они просто видят, что жизнь это вот так:
«Вот есть взрослый человек, и он живёт вот так. Значит и я должен жить так».
И это все происходит на уровне подсознания.

Хотите, чтобы ваши дети читали — читайте! Просто читайте при них, читайте интересные книги. You should be excited от чтения.

Если хотите, чтобы ваши дети были хорошими рассказчиками, умели увлекаться людей — значит, вы должны быть хорошим рассказчиком. Который знает что рассказывать детям.

Если вы с вашими знакомыми, родственниками, коллегами все, что способны обсуждать — это сплетни о начальстве и об «Игре престолов», как ваш ребёнок может быть хорошим оратором, который умеет людей зажигать?

Он, может, таким и станет, но не благодаря, а вопреки своим родителям.

В основном, почти каждый успешный человек становится успешным вопреки своим родителям.

ООН и ЮНЕСКО классифицируют культурные памятники как достояние человечества. Не достояние какой-то одной нации, одной страны, одного континента. Нет — как достояние человечества.

Я за то, чтобы и Чингисхан, или Рольф Пешеход, или Рагнар Кожаные штаны, или Кортес, или любая другая такая фигура — они были достоянием ни испанцев, ни монголов, норвежцев. А достоянием человечества.

Потому что это как с вопросом «кто лучшие воины в армии Чингисхана?» — да те, кто хорошо воюют. Всё.

И Кортес, и Чинг…
… показать весь текст …

Эксперименты, господа, это не в Индию на корове поехать и не под кокаином в Playstation играть — это себя и мир так менять, чтоб слепило. Это свежесть и каждый раз все большие вызовы. Желание неугасаемое и смелость каждый раз за большее браться. Как только такое пропадает — тогда и старость, хоть в сорок, хоть в двенадцать — столько стариками рождаются.

Как в море — наслаждаться можно пока плывешь,
а сожмись,
застынь тяжелым, проблемным калачом — потонешь.

И тогда я впервые понял, что нет абсолютно никакой разницы, кому молиться, важно — молиться, ведь молящийся блажен не потому, что молится, а он молится, потому что он — блажен.