Перед звёздами вечных солдат, что вернулись из плена
И горят над Невой, словно шлем, говорящий со шлемом,
Горделивое львиное Город склоняет колено,

Чтобы в сердце у каждого рдел, несгибаем, гранит.

Ты являешься частью алхимии — страшного действа
По горенью камней, где землёй обретается девство;
Где, поправ смертью смерть, в рай из ада торопится детство,

И на Спас возвращается персик ланитам планид.

Из речей величавых сбылось только слово простое:
Многогрешная тварная дрожь, языка я не с…
… показать весь текст …

Без паники. Без скепсиса. Без идеализации.
Без боярышника для сердца. Без барышень и пейзанства.
Без попыток учить с дивана. И, главное, без сомнения.
Мы вошли в горнило истории, в адскую топку времени.

Вошли по-разному: кто-то — чистый, кто-то — уже запачканный.
Война вычищала пикантный вкус винограда «дамские пальчики».
Война обучала верить своим, отбросив мета-позицию.
С этим пришлось заново (и вполне тяжело) родиться.

Мы шли на войну с открытыми, ранеными глазами.
Не имеет значения, скольк…
… показать весь текст …

За меня, за тебя, за того, кто без рук, без ног,
За маму, за папу, за Пеппи Длинный Чулок,
За Герду, за Кая, за Золушку, за Дюма,
За то, что нельзя назвать, ибо любовь сама,

За мою разбитую жизнь, твою разбитую жизнь,
Его разбитую жизнь, за собранные в горсти
Ильи, Алёши, Добрыни смертные три пути,
За всех, кто поверил сказке, не веря лжи,

За то, что мы не смогли бы зажечь огни
Иначе, чем плоть свою же предав костру,
За то, они не мы, мы не они,
За то, что никто из нас «не умру»
… показать весь текст …

Тюрьма — снаружи. И тюрьма — внутри
(Тюрьма внутри, конечно же, — страшнее).
Попытка раз. Потом — 02, 03…
И ты в тюрьме:
Бессилен суд в Женеве.

Наступит срок, и мы сбежим вдвоём,
Не взяв «тушёнки"*, из тюремной зоны,
И пусть друзья в игольный окоём
Суют верблюжью тушу горизонта.

Закрыто небо на стальной засов.
В тумане тает ситцевая пристань…
И шепчешь ты:
… показать весь текст …

БЖ. Гражданская война

Она не спала ночами, не ела днями.
Кричала ему — то в паблик, то в лоб, то в личку,
Гадая при этом:
«Что их объединяет?
Ну, что их объединяет — таких различных?»
Его воспитал Певек, а её анналы
Хранились в костёлах Львова и Станислава.
Он верил, что знает всё.
Она просто знала,
Что право не знать и верить — святое право.
Он Будду любил, она же — Христа и Канта.
Его Soviet style сражался с её Сорбонной.
… показать весь текст …

БЖ. Буратины

Андрею Макаревичу

Уйдём, не знакомясь: каждый — к себе на кухню.
Вертинским в душе начнёт причитать Пьеро.
Мы будем курить —
Курить, пока мир не рухнет.
А после стряхнем бычки и возьмём перо:

Писать на руинах призрачные картины
Под общим смешным названием: «Смерть шута».
К рассвету Пьеро погибнет…
И Буратино
… показать весь текст …

Осень… Славянство… С русым Борисоглебом
Мы говорим про Гегеля и Христа.
Наши подвалы пахнут подпольным небом:
Рядом — друзья, и совесть у них — чиста.
Все они здесь: Есенин, Бодлер, Высоцкий —
Вышли из рая водку в мешке толочь.
Наши подвалы пахнут подпольным солнцем,
А наверху царит мировая ночь.

Право остаться левым вылазит боком.
Вечность горчит вином под голландский сыр.
Наши подвалы пахнут подпольным Богом,
А наверху дуреет безбожный мир.
… показать весь текст …

«А так — сиди и жуй хот-дог.
А так — сиди и ври про грипп.
Во мне еще не умер Бог:
Он много пел и, вот, охрип.

Да только верь, наступит срок,
И будет за один момент
Наш сын на четвертях дорог
Распят, — как пятый элемент.

И в утро Страшного Суда
Он нас спасет — Великий Спас…
Аборт, конечно, — ерунда:
Выписывают через час.»
… показать весь текст …

Не звезди.
Не суди.
Не прощай —
Пойми.
Закури.
Зацелуй.
И позволь мне
Взлететь.

«Наш сын — в проекте и в пути.
Он станет новым Низами.
Он пить коньяк начнет с пяти,
А маты рифмовать — к восьми.

Он дан, как шляхтичам — Богдан.
Как ассирийцам дан Шумер.
Когда он выйдет на Майдан,
То лягут все — не только мэр.

Но пожалею молодца
С такими генами — атас! -
И подыщу ему отца —
Завхоза лавочки колбас.
… показать весь текст …

В Империи имени Никого
Жилось, что не месяц, то веселей:
Старушка за внуком несла совок.
Подростки в парадных варили клей.

Поэты в салонах сосали крем
Бессильных, но очень высоких слов.
В столице размахивал флагом Кремль
На фоне разбитых колоколов.

Вязала Ильинична макраме.
С небес Смоктуновский рыдал в трубу.
Студент, как обычно, сидел в тюрьме.
Пророк, как обычно, лежал в гробу.
… показать весь текст …