Ты обо мне не помнишь. И не должна.
Я о тебе не думаю. Я учусь.
Но иногда ты яростно мне нужна,
Чтобы виском прильнуть к твоему плечу,

Чтобы молчать и чувствовать, как тепло
Вглубь проникает и застывает там,
Прятать в твои ладони горячий лоб,
Словно обрывки фраз в тишину листа,

И растворяться, зная, что память — есть,
Что остается большее, чем слова…
Мы проиграли счастье сейчас и здесь.
Ты обо мне не помнишь.
… показать весь текст …

Чтобы просто коснуться пальцев, ты проделаешь сотню миль. Мы привыкли не изумляться, а потом родились людьми. Мы заложники расставаний, верстовые бегут столбы. Оказалось, о расстоянье люди в кровь разбивают лбы. Нам ни города векового, ни заброшенного села, попадаем один в другого, раскаляемся добела, заключив с провиденьем сделку, держим небо над головой. Только есть циферблат и стрелка — самый пристальный часовой. Кто задержится дольше срока — будет заперт в проклятый круг. Остается смотреть с порога, и молчать, и касаться рук, и садиться в знакомый поезд, и натягивать эту нить.

А в реке облака по пояс, и над степью ковыль звенит.

Скажи себе, скажи, что трусость ни при чем, в пески погружены верблюд и бедуин. Заложник этой лжи, ты будешь обречен, не веря сам себе, стоять среди руин. Сожги календари, а прочее сгниет, увидишь миражи — не верь своим глазам. И лампа не горит, и джин внутри нее уже не говорит с тобой о чудесах. Визири и диван, наложницы и мед, казнить нельзя простить, а прочее - к чему? Закончатся слова, и прошлое умрет, и страшно, отпустив, остаться одному. Другие города зовут своих царей, другие имена поются по слогам. Лишь золотой колосс боится постареть и все еще стоит на глиняных ногах. Скажи себе, скажи, что трусость ни при чем, что сила не в руке, карающей с плеча. Заложник этой лжи, ты будешь обречен, тоскуя по словам, отчаянно молчать.

Ожидание стало чем-то иным, так становится яркой черно-белая кинолента. Не ожидание чуда, не ожидание абонента. Образ его контрастен и прорисован. Отныне оно оправдано и весомо. Ожидание говорит со мной. Я молчала. Я не видела в нем спасения и начала. Я боялась его присутствия, не умела. А теперь ожидание духа, служенье тела. Ожидание преломляет мой мир, как призма. Словно все подчинилось его законам и механизмам.

Оно становится всеобъемлющим, настоящим.

Наполняет нас, пред Господом предстоящих.

Роза хутор легко превращается в ротух азор…

Роза хутор легко превращается в ротух азор, стробоскопит разум, во всем замечает фразы, ходит вверх по Мзымте, не видит ее пределы. Человек, изыди, просто оставь мне тело. Поместить себя в пасть свободы, в тиски ущелья, вспомнить все свои восемь жизней и воплощений, не просить прощенья за то, в чем вины не чуешь. Человек, исчезни, просто оставь мне чудо. Где же был мой дух, в каких лабиринтах темных, пока ты, человек, венок ему плел из терна, пел ему осанну, крестом осенял привычно. Человека приносят в жертву — таков обычай. Достают из глубин себя, отпускают с миром — горным кряжем, дремучим лесом да полем минным. Полем минным, дремучим лесом да горным кряжем. Стробоскопит время, но мы никому не скажем. Роза хутор превращается в ротух азор, измени пространство вокруг, отзеркаль мне фразу, успокой мой измученный разум, Вселенский лекарь. Разреши мне стать свободным без человека.

Ночь проходит — как заряд батареи трубки, и к утру окончательно сядет, сойдя на нет. Мы опять попытались собрать свои карты в руки, но для ставок не хватает уже монет. Слишком пусто в карманах — выверни наизнанку, ты найдешь там окончания старых фраз. Не занять у другого, и не пойти ва-банк, и мы уже не играем. Видишь, играют в нас. Все слова обесценились, все, что имеет смысл — не озвучишь, не выдашь, не выстроишь в стройный текст. Ночь проходит факиром — босой по осколкам мыслей. Она может быт…
… показать весь текст …

…Кстати, простое знание о том, что что-то в вашей жизни не
происходит не потому, что вы сирые и убогие и вообще не
достойны счастья, а потому, что оно просто ждет вас на уровне
выше, — великая сила.
Вы дома запарились искать нужную вам вещь на первом этаже, а
она преспокойно ждет вас на втором. Нужно просто подняться
этажом выше.
Где мои деньги? Где мои счастливые отношения? Где мои успех и
признание?
Там, это же очевидно. Если их нет здесь, значит, они там — на
следующем уровне. Иди и возьми.
И…
… показать весь текст …

Подо мною молчит пыль, надо мною звенит степь, мой народ у меня был, а теперь не найти стен, оседает курган — в прах, забывается слов вкус… Победивший в бою — прав, не погибший в бою — трус. Как вы, сестры мои, как? Где ты, радость моя, где? Слишком искренне жрец лгал — словно знал, что придет день. Видят боги, рвалась в бой, на коне закипал пот, но прижавшись к земле лбом, на закате ушла под. Вот копье, да к чему мне? Вот и лук, да колчан пуст, потемнела колец медь, зарастает травой путь, время…
… показать весь текст …

Угадай, о чем я. Время поговорить. Передай привет находчивым билетерам. На конечной станции весь этот цирк сгорит, не останется ни зрителей, ни актеров. Вот и ждешь перрон, разглядывая себя — сантиметры роста, лишние килограммы. Я один из миллиарда простых ребят, нас вживляли в семя, нам назначались мамы. Нам давались женщины — в жены и вместо жен, но союз всегда бракован, всегда непрочен… Каждый третий был юродив и прокажен. Каждый первый стал измучен и обесточен. Так хотелось человечности. Быть людьми, за мечту отдать бесплотным двойную плату. Оказалось, мы всегда попадали в мир кольцевых дорог и замкнутых циферблатов.

Раньше злость брала. Теперь отступает злость. И молчит душа, свободная словно птица.

Предположим, в этой жизни не удалось.

Так скажи, в кого мне стоит переродиться?

Ну здравствуй, мартовское безумие, моя вселенная, дух огня. Все так понятно и предсказуемо, что нам нельзя ничего менять. Все так продумано и устроено (какими силами, черт возьми!), что заголовки к моим историям всегда оказывались людьми. Все так отчетливо предначертано, давно расставлено по местам, никто из нас не спросил, зачем это, и спорить тоже никто не стал. К какому богу пристать с вопросами, на чью победу идет игра? Давай без шуток, теперь мы взрослые, серьезный возраст, законный брак. И этот мир нам обязан нравиться, и не к лицу нам вести войну. Но помни, свет мой, из этой матрицы есть выход в звездную тишину.

И этой ночью, отбросив сложные законы жанра, замедлив миг, я каждым словом вхожу подкожно в тебя, не созданную людьми. И звезды множат свои колонии, и мы умеем не умирать. Таких упрямых огнепоклонников в раю сжигали бы на кострах.

Наутро все у нас будет правильно — и мир, и март его голубой.

Но мы-то знаем, что в каждом пламени есть силы, правящие тобой.

Ни горный мед, ни желтый лист, ни лес в осеннем хороводе не остановят тех, кто ходит на самом краешке земли. Багрец и золото огней прекрасны, но бесчеловечны, один неверный шаг — и вечность, соблазн велик, но мы сильней. И потому мы ждём внизу, не поднимаясь на вершины, нарочно сжатые пружины, однажды приглушенный звук. А рядом в солнечном луче летают тысячи пылинок, соцветий, пчёлок, паутинок, касаний, взглядов и речей. Смотри на них, осознавай свою к земле непринадлежность. Ноябрь — яростная н…
… показать весь текст …

Привычка видеть тебя подобна привычке верить твоим словам. Ты проявляешься так подробно, что можно даже не рисовать. Мы состоим из звонков и писем, людьми надежно окружены. И каждый дерзок и независим от огнестрельных и ножевых. Живем деталями и штрихами, как будто время не смотрит вслед. Я так умею тебя стихами, что разрешается не взрослеть, смеяться громче, у самых кромок стоять на цыпочках — высота! Моих колец и татуировок, не прикоснувшись, не сосчитать. И наша осень — мороз по коже, такая резкость и глубина. Мы так отчаянно не похожи, что бьется символом каждый знак. Тебя почувствовать, петься, длиться - теплом в мерцающей глубине…

Когда я переверну страницу, не останавливайся во мне.

Я сказка Козлова, мультфильм Норштейна,
Я ежик, ищущий узелок.

А хочешь, я месяц возьму на шею,
Чтоб ты его лапкой потрогать мог?

Мой глупый, славный мой медвежонок,
Как чудо встреченный на пути,
Смотри, желтеют ладони кленов,
Давай мы все-таки полетим?..

Возьми малиновое варенье,
Ну вот,
зима,
… показать весь текст …

Есть такие дороги, что прочно вошли в привычку — не нарушить маршрута, не выйти за горизонт. Если кто-то из этого списка тебя не вычел, самому с пути сворачивать не резон. Привыкаешь к ландшафту, до знаков известны мили, разминувшимся встречным безропотно смотришь вслед. Потому что они об этом тогда просили, отправляя тебя кружить по своей земле. Проживать привычно шоссе, автострады, песни бесконечных дорог, что берут города в ночи. И смотреть в темноту до боли в глазах, до рези где-то в сердце, которое нынче не так стучит.

Нажимаешь на тормоз, колеса ласкают гравий, от дороги удаляешься не спеша.

Исключения состоят из знакомых правил, которые ты решаешься нарушать.

Обрети меня, нарисуй меня и сотри, возроди меня, измени меня изнутри, не оставь меня на площади на костре, уведи меня, врачеватель и менестрель. Отпусти меня, лети на восток со мной, я устала, руки связаны за спиной, моя ноша необъятна и тяжела — все сердца, которыми я жила. Снег растаял, а под снегом мертва листва, научи меня всем премудростям колдовства — не тонуть в слезах, до тла не сгорать в огне.

Дай забвения всем помнящим обо мне.

Вот он умер уже, а ты его любишь, любишь, носишь внутри, голубишь, качаешь, холишь, терпишь тупые схватки, от острой боли просто становишься тише, но не рожаешь. Потому что когда он выйдет, коснется света, родится кровавым сгустком в твои ладони — вылюбком, криком, хрипом, последней пеной, когда это все накроется медным тазом (впрочем, откуда медь в городской больнице?), когда это все закончится, ты задышишь, выпрямишь спину, вытрешь живот, колени — все, к чему он отчаянно прикасался, выйдешь на улицу, станешь живой и сильной, готовой к новым зачатиям и печатям, когда это все закончится, потому что… он выйдет… тупые схватки… качаешь, холишь…

— Сестра, твою мать, заканчивай с ней быстрее. Там еще одиннадцать рожениц в коридоре.

Это Бог послал тебя, здесь не найти людей, — говорят мне, дверь закрывая на семь замков. Приходили иные, но песни у них не те, и на каждую песню положен уже закон. Это Бог послал тебя — если не Он, то кто знал о наших невзгодах, когда направлял пути. Здесь над каждой дорогой идет переменный ток, и никто не может этого запретить. Это Бог послал тебя, он передал с тобой теплый лунный хлеб и звездное молоко…

И привыкни уже к тому, что уставший Бог посылает тебя надолго и далеко.

Что ты готов заплатить за эту бесконечную тишину? Я хочу одно золотое лето и женщину в нем — одну, я хочу немного сердечных соков, чистых и честных слез. Ты стоишь и не знаешь пока, насколько холодным бывает лед. Я тебе продаю не часы молчанья, не гудки в телефонных снах, ты такие сокровища получаешь, о которых еще не знал, ты такие глубины сейчас откроешь, где отныне и страх смешон. Эта бездна так долго ждала героев, даже я в нее не пошел. Так плати скорее — и между вами навсегда оборвется нить. Ведь такому — вечному — расcтаванью и вовек не сложить цены. Я беру немного — земную нежность, имена, отголоски, речь, а без этого память — всего лишь нежить, для кого нам ее беречь? Тишина не вспомнит, о ком ты плакал, для кого состоял из слов. Я же часть той силы, что хочет блага, но всегда совершает зло. Заплати мне — и будь бесконечно счастлив, будь свободен, спокоен, слеп.

Мы с тобой — последние из причастных, эта подпись — последний след.

Я сейчас попробую рассказать тебе, сколько ночью путей открывают избранным.
Полумесяц светится указателем над мостами, садами, дворами, избами.
Я хожу здесь так часто, я знаю явственно все, что может привидеться и почудиться…
Но когда я встречаюсь с тобою, ясный мой, мне становится тесно на этих улицах.
Небо сонное, юное, в звездных ссадинах…
Что-то есть в тебе, милый, чертовски сильное…
Мне придется все это рассказать тебе.
Только ты, пожалуйста, не проси меня.

Потому что все тайное обязательно, обретая форму, теряет истину…

Мы идем по касательной.

По касательной…
… показать весь текст …

Нет, только не сейчас, пожалуйста, только не сейчас! Я хочу спать, спать и еще раз спать, сейчас же полвторого ночи… О, Господи! Ну почему на самые нелепые, странные, на самые ночные дежурства отправляют меня??? У меня что, на крыльях написано 911?!

— Хватит болтать! Отправляйся уже. Они сами не закроют, а у нас из-за их человеческой глупости энергетический дисбаланс!

Я ложусь поудобнее — тело должно отдохнуть, чтоб в него приятно было возвращаться. Закрываю глаза, глубокий вдох… Со стороны э…
… показать весь текст …