Метель — как волосы твои
Бессонной ночью.
Едва мерцают фонари,
Едва пророчат
О том, что день когда-нибудь
Вернется в город
Звездой, поблекнувшей чуть-чуть,
Скользнув за ворот,
Упав в глухую тьму лесов
Там, возле сердца
Где можно обойтись без слов
И отогреться.

Метель, как волосы твои…
… показать весь текст …

Иносказание — способ писать под маской,
Притворяться Золушкой, феечкой, папуаской,
Разрисовывать кружевами квадрат окна —
Пусть никто не заметит, что я одна
С кошкой, кружкой, картошкой на сковородке.
В москворечнике прячусь, бранюсь, что сюжет короткий —
Пьеса жизни давно перешла в партер.
Территория тела сокращается с каждым годом.
Право слова измеряется градом в городе, голодом, бутербродом
Для соседки по злоключениям.
Черновиком ничейным
Видится снег с десятого этажа.
Сочиняю историю медвежо…
… показать весь текст …

А эти смешные, да и что с дураков возьмешь
Им и ветер не ветер и дождь им, прикинь, не дождь
Так и ходят вдвоем. За руки и вперед
Даже время как-то иначе сквозь них течет

через двести, а может, триста прекрасных лет
все умрут, а эти наворотят котлет
завернут в платок, свет и газ уберут в сарай
и пойдут потихоньку, держась друг за друга, в рай

Я — абсолютная депрессия.
Найдешь в углу ружье — повесь его,
потом устроим фотосессию,
и кто-то выйдет дураком.
Начнем с гвоздей, закончим рыбами,
из окон нахрен стекла выдавим
и поворотливыми глыбами
всплывем за новым коньяком.
А город тих и пахнет липами,
и если б мы могли, то влипли бы,
но мы умны, а значит фигу нам,
и все закончится легко.

**
Что ты знаешь об иммиграции, милый мой…

Иммиграция… Что же ты знаешь о ней, милый мой?
Рассуждая об этом так зло на прокуренной кухне?
И, срываясь на визг, говоришь… говоришь всё о духе,
О духовности, Родине, матери, доме… Домой?..

Что ты знаешь о доме (хоть раз бы покинувший МКАД)?
Если тут, за порогом, в Берлин прорастает осинник,
Он такой же как в Туле… И в прусские белые зимы
«Из России с любовью» придёт жданный гость снегопад.

Моя Родина, ты уж прости, не имеет границ.
… показать весь текст …

счастье — это озеро, неслышно лежащее черной тарелкой слева.
прохладный ветер, пахнущий летом за два дня до наступления осени.
желтые листья, внезапные и неуместные, будто их кто подбросил.
влажная от росы земля, осыпающаяся в воду темно-серым.
рвущееся из груди сердце — а ведь казалось, что ребра ему велики.
свет фонаря — гляди-ка: качнется и нет его.
держаться из последних сил и вдруг провалиться в сон.
и даже тогда чувствовать прикосновение твоей руки.

и когда твоя бездна

и когда твоя бездна устанет в тебя смотреть
и настанет такая зима, что ложись и спи
и когда не помогут ни кофе, ни чай, ни спирт
и деревья развесят в небе черные плети
ты пройдешь вдоль холодных стен под прицел окна
и закуришь, хоть и не куришь и не курил
и поймешь, что тебе опять не хватило сил
и что эта дура-надежда еще жива.

Copyright: Джу, 2014

темные дни

Если быть суждено дождю — выпадет снег.
Все тяжелее вставать по утрам. В окнах — туман.
Лампы не светят. Чай не вскипает. И по спине
медленно-медленно бродит озноб. Что ли зима?
Что ли запахло холодным, сырым — ветром, водой?
Что ли пора прятать руки в карманы, нос — в воротник?
День занимает дороги, мосты — серый и злой.
Люди спешат по домам — выживать — кто как привык.
Лето все ближе. Ты веришь в него? Только не ври.
Всем не хватает тепла и любви, как ни крути.
К глотке все ближе — смотри — подступают темные дни
и, чем ты в них ни швыряй, не собьются с пути.
… показать весь текст …

Выдохни. Не вдыхай. Вокруг — яд.
Крепче зажмурь глаза. Досчитай до ста.
Правда всегда одна. И она проста:
каждый себе сам персональный ад.
Каждый себе сам персональный джа.
Каждый себе дом-из-трубы-дым.
Хочешь — горячее мясо грызи с ножа.
Хочешь — так помирай совсем молодым.
Веришь-не веришь — тебе не один ли фиг?
Пересчитай себя. Зеркала двоят.
Солнце встает — немыслимый результат —
и наливает счастья за воротник.

и не веришь уже

и не веришь уже, и не просишь, и ждать перестал
и рука, обращенная к небу, привычно пуста
и надежен окоп, и не так уж ужасен дракон
и спокоен и пуст неглубокий предутренний сон
только вдруг переменится ветер и сверху польет
и стоишь и смеешься, промокший насквозь идиот,
не тебе, не твое, не ко времени, мимо, не в масть
это непостижимое желтое теплое счастье

Copyright: Джу, 2014

Пуста, как ежедневник в январе,
как банка нищего в подземном переходе,
как парк фонтанов при плохой погоде,
как зимний пляж, как порченый орех,
нелепа, как сосиска с молоком,
фальшива, как кольцо с большим бриллиантом,
мила, как девочка при гольфиках и с бантом,
нежна, как плотник Вася с молотком,
непроницаема, как азиатский смог,
внезапна, как лежалая граната,
неописуема, как поза суриката, —
все это жизнь… Люби ее, дружок.

проживаешь жизнь, прогоняешь сон,
а потом глядишь — а в руке песок
и всего-то счастья, что легок шаг
и всего-то горя, что сам — дурак.

Я стану для тебя француженкой
С короткой стрижкой.
Смешливой и слегка простуженной,
Почти мальчишкой.

Я научусь глотать вино, как чай,
Любовь — как воздух,
И первой успевать сказать «прощай»,
Дымя на звезды,

И на мосту всегда грустить одной
И понемножку,
И возвращаться по утрам домой…
Голодной кошкой…

Холодает, и белое небо сужает круг.
Белоглазое небо, безглазое, ледяное.
Снег вмерзает в дома, его изгоняют солью.
Очень нужно тепло. Что угодно. Хотя бы утюг.
Батарея. Коньяк. Толстый плед. Серый кот. Теплый чай.
Дотянуть до весны. До сырого промозглого ветра.
До трепещущих крыльев. Сто первого километра.
До горячего шепота. До разъяренных трамваев.
Холодает. Сжимается узел. Чуть-чуть — и кранты.
Я держусь. Так усердно, что сводит и пальцы, и плечи.
Все застыло — и лица прохожих (вполне человечьи),
и слова (тяжелы, как предутренний лед, и пусты).