Когда приговор оглашён с колыбели,
Клеймя сожалением в слове «бракован»,
Когда не спасёт ни плацебо, ни скальпель,
Ни ночи молитв молчаливой иконе,
Твой путь — это цепи унылых обочин,
Мотание срока в темнице из плоти.
Лишь пульс выбивает насмешливой дробью —
«Для счастья не годен!»
Коробка из стен — и жестокость, и милость,
И грубая правда в фольге штукатурки.
В таких упаковках хранят непохожих,
Зачеркнутых матерью, братом, хирургом.
Но стены не жалят, спеша отвернуться,
Не шикают вслед — не смотри, не красиво!
И в этом лекарстве — ни грамма сочувствий.
Фальшиво учтивых.
«Нормальные» любят играть в сердобольность,
Не смысля ни в боли, ни в истинном счастье.
Нормальным за радость — ботинки из кожи,
Тебе же — без няньки с постели подняться.
И быть благодарным, в то время, как кто-то
С унылым лицом обжирается чудом,
А ты подбираешь случайную крошку —
Вовек не забуду!
Стремительный город, брезгливо любезный,
Насквозь одержим постановочным горем —
Надрывно страдает, глотает таблетки,
А нас высылает на берег изгоев.
Лишь здесь, как в театре, дозволено видеть,
Как сложно и мудро живет этот город.
Поднимется занавес: Милости просим!
На шоу уродов.