Царевно-лягушечье

Предположим, несчастной лягушке уютней в болоте,
Но стрела попадает, спасибо, что в лапки, не в лоб.
И она, мол, Ивану, какая царевна, увольте!
А Иван — он дурак, он лягушку в карман и несёт.

А лягушка ему — ну куда ты меня! Слушай, Ваня,
Ты вернул бы обратно, тебя же засудит «Гринпис»!
Ты б залёг, как Илья, на печи или хоть на диване.
Ну зачем тебе эти полцарства — стрелять научись!

Но лягушку приносят домой. Заставляют готовить,
Ткать ковры, вести умные речи, скакать на балах.
Да и Ваня (ну что взять, дурак) со своею любовью…
И лягушка вздыхает — эх, братцы, ну что за дела!

И сбегает к Кащею. Сама, попрошу вас заметить!
(Тот, конечно, ужасно противный, но хоть не дурак)
А Иван тут как тут, на коне и с Кащеевой смертью.
У Кащея — невроз. У лягушки почти что инфаркт.

Ну чего тебе надо, кричит, уходи, оглашенный,
Развернись и прицелься получше, ну что ты пристал!
Обознался, бывает, лягушка я, а не царевна!
Ты меня возвращать в свое царство еще не устал?

Тебя ж Баба-яга узнает уже за километр —
Ты несчастную женщину так за три года достал,
Что она, на горизонте твой профиль едва заприметив,
В бездорожьи избушку свою разгоняет до ста!

А Кащей не над златом, он сам по себе, Ваня, чахнет.
Ты ж на битву его вызываешь по семь раз на дню!
На меня подозрительно смотрит, Иваном, мол, пахнет.
Так что топай назад и стрелу забери-ка свою!

И Иван отступает, потупясь. Но только до завтра.
И лягушка, вздохнув, причитает, ну что за дурак!
Закрывает окно, размышляет, готовя завтрак:
А вот жили бы в сказке, наверно, всё было б не так.