Мечтая влезть на пьедестал,
как ухарь, всех вокруг гнобила,
как бл…, отчаянно твердила,
что преданно любила Билла…

Наверно трудно быть старушкой,
все хочешь стать цветной игрушкой,
для корабля — красивой этикеткой,
а для рулей — марионеткой…

Я не ценил и не любил сочувствия.
За порогом ночи опять зашумит твой город. Твоя жизнь в очередной раз растворится в привычных звуках одиночества и безразличия. Город похож на огромный муравейник с программным управлением. В нем только неожиданная встреча или случайность могут сломать отлаженную модель коллективной ценности. В нем трудно увидеть и оценить отдельные лица. Они сливаются и образуют фоновую заставку построенного на их же костях величия.
Петр Семенович наверно был необычным бомжом. К…
… показать весь текст …

А время всё бежит, нас не спросясь.
Рождаемся, взрослеем и стареем.
И часики всё идут не торопясь,
А время задержать мы так и не умеем.

На окнах решётки, железные двери, Сидим по квартирам, как дикие звери. В руках телефоны, везде домофоны, И правят-то нами чужие законы! Ещё не истерлось из памяти время, Когда населяло страну Наше племя: Где не было столько высоких заборов И хитрых, с сиреной, надёжных запоров. Где жили все просто и всем доверяли, Лишь временем дружбу свою проверяли. Совсем, как родные, с соседями были, По праздникам весело пели и пили… Делили и радость, и боль пополам, И всё по-плечу в те года было нам! Учились, работали, строили, жили, Где старшие люди примером служили… Доллар да рубль там не правил законом. Народ не прельщался серебряным звоном Монет и, шуршащих в карманах, бумаг… Там все помогали стране просто так…

Когда я вижу, как здоровый мужлан, из окна мчащегося «джипа», посылает на три буквы ветерана войны, медленно переходящего дорогу — хочется засунуть его в багажник собственного авто и выгрузить в Берлине 45 года…