Береженого сберегает небереженый.
Обнимает за плечи, губами обводит шрамы.
Говорит: «Всё пустое, смотри, этот город — желтый.
Значит, скоро рассвет. Не спеши убиваться — рано».
Береженому небереженый стал обережным.
Первый смотрит ему в глаза и скулит по-детски:
«Да… но только вот здесь, невозможно… ты знаешь, нежность.
Я не вижу, куда без тебя приказать ей деться».
Улыбается небереженый, он честно грустен:
береженый наивен, но столько в его наиве…
«Эта нежность однажды сама тебя вдруг отпустит.
Или нет. Но тогда ты сумеешь меня спасти ей».
Береженый не понимает — всё слишком жжется.
Слишком колким любое слово выходит внешне.
«Ты поймешь, ты поймешь. А сейчас посмотри на солнце
и поплачь. Мое солнце, поплачь мне про эту нежность».
Так песчинками света ссыпаются годы вместе.
Береженый взрослеет, узнав: раз болит — реален.
И твердит: «Что там будет — стерплю. Мое сердце вместит.
Мне не зря тебя, видимо, силы тогда послали».
Улыбается небереженый, молчит печально.
Правда в том, что он вовсе не знает, как обернется.
«Ты сберег. Теперь мне — за твоими стоять плечами.
Чуешь нежность? — шепнет береженый. — Смотри на солнце».
12.06.15