«Пишу без повода… твоя растерзанная Пума…» / из письма Марлен Дитрих Ремарку /

…

Печаль моя…
пума… звезда…невозможная Женщина…
На западном фронте Любви нашей без перемен.
Из мыслимых зол
даже смерть здесь по-прежнему — меньшее,
на что обрекает страдальца бесчинство Марлен.
…
Как жалкий послушник у ног разъярённой Валькирии,
я сжат до фантома
в закадровом царстве теней.
Обычным статистом плыву в золотом междумирии,
лишившийся права с тобой сочинять сыновей.
Зачатые сердцем
в роскошных каютах «Нормандии»,
они, не рождённые, молча уходят ко дну,
и тонут в безвременье трансатлантическим лайнером,
беспутным родителям слабость не ставя в вину.
…
Споткнуться на мине —
покажется сущею мелочью
тому, кто однажды отмечен и взорван тобой,
моя королева, моя искушённая девочка —
мой самый великий и честно проигранный бой.
Признать пораженье,
взлететь триумфальными арками,
под треск киноленты усеяв цветами твой путь.
Что ж, музово — Музе.
А значит, Ремарку — ремарково:
смертельная доза надежды… и ногу на грудь…
…
Я помню тебя —
обнажённую… спящую…теплую
в парижском отеле в разгар довоенной зимы.
А после наш город светился разбитыми стёклами
и корчился в муках кровавым, разорванным «МЫ».
Слезой кальвадоса
стекал безнадёжно, побуквенно
в беспамятство Леты, в кипящий штормами Ла-Манш.
Вдоль сонной артерии, нежно прокушенной Пумою,
каскад поцелуев алел,
…как последний реванш.
…
И падали звёзды в траву за песчаными дюнами,
в сосновые рощи прованских крутых берегов,
где мы оставались навеки —
…беспечными…юными
в прибрежной симфонии сдвоенных наших следов.
И в каждом цветке оставляли по Жизни,
… по Имени,
отлитые в бронзе и в золоте летних лучей.
А нежность твоя - как строка под рукой — соболиная,
как гибельный выдох
…распластанных, жарких ночей…
…
Ты помнишь, родная, как всё начиналось?
…Банально так…
Я дал прикурить…
и впервые склонился к Огню…
Чтоб после сгореть в этом адском, взметнувшемся пламени,
достигший высот, опьянённый собой парвеню.
Но сброшенный вниз
/ то ли гнев, то ли блажь королевская / -
тобой отлучён от весны и от прочих щедрот.
Начало конца…
Нас тогда повенчала Венеция
предчувствием смерти в туманной испарине вод.