важно лишь то, что ты можешь или не можешь.
все остальное — дежурно и прикладно.
ты, как и я, человек с оголенной кожей. ты проводник и мерило, двойное дно.
жил бы иначе, когда бы ты мог иначе, не замыкался, от боли не голосил.
но как-то дошло же, что выделен, предназначен — а, значит, пришло, что на это хватает сил.
все сквозь себя — через поры и до частицы.
все из себя — в троекратном даешь вовне.
стонешь, рычишь, обещаешь освободиться — смотришь потом, а без этого страшно нем.
такие, как мы, не выносят своих молчаний, свою полноценность молчаниям предпочтя.
и сколько бы мы измениться ни обещали, все сущности наши меняться не захотят.
смотри же, как мир меня надвое снова режет. как все во мне ноет. минуту со мной постой.
я вижу в тебе такую сквозную нежность, какую не видит любой, с кем ты был жесток.
и только за то, что тебе ее выдать сложно — почти что, как тайну, проклятую слабину —
я здесь,
я с тобой,
я готова по бездорожью,
по аду за несколько этих простых минут.
настолько щемящих, щенячьих и человечьих, что тянешься весь, прогибаешься, распахнув
себя до предела, когда защищаться нечем и незачем, если ты хочешь на глубину
другого. мы все выбирали, какими станем. кому мы за это согласны собой платить.
поэтому в голосе нашем полно металла, поэтому мы способны предвосхитить,
что сбудется с нами. я знала тебя до встречи. готовила кожу под каждый твой меткий шрам.
постой со мной рядом, ласков, почти доверчив,
дай робко к тебе прикоснуться хотя бы раз.
а после опять — в буреломы и бездорожья, на бездны секунд, чтоб поймать тебя на бегу.
главное, что ты можешь или не можешь.
и я выбираю, что все за тебя смогу.