А поутру они проснулись
А поутру они проснулись в стране победившего романтизма
К нему пришли на рассвете: — Откройте, национальная полиция!
Их было двое: мужчина и женщина. Мадам цепким взглядом окинула вешалку в прихожей в поисках признаков пребывания в доме женщины, месье быстро прошёл в комнату.
- Где ваша мадам? — поинтересовался он.
- Да только вчера уехала в Москву, а так всё время здесь, все 25 месяцев, даже в Париж не ездила, — пробормотал заспанный хозяин дома.
- Зачем же ей понадобилось в Москву?
- Ну, видите ли, это её родина, там старенький отец, сын…
- Покажите ваше спальное место, — потребовал он. — Двуспальное? Да, хорошо… А фото мадам имеется? Такое, где вы сняты вдвоём? Да, спасибо… А где лежит бельё вашей жены? Вот это — её бюстгальтеры?.. Прекрасно.
Тем временем женщина-инспектор деловито зашла в ванную, быстро проверила полочки и шкафчики на предмет наличия женских средств косметики, парфюмерии и гигиены.
- Мы опросили ваших соседей и знакомых, они подтверждают, что вы действительно состоите в браке с вашей женой, — удовлетворённо констатировали проверяющие, присаживаясь в кресла, любезно предложенные ошарашенным хозяином квартиры: француз есть француз, даже спросонок. — Нам было важно подтвердить эти свидетельства осмотром вашего дома. Мы пришли к выводу: ваш брак — не фиктивный.
Такой вот эпизод, рассказанный мне недавно моей подругой, живущей во Франции.
Дело в том, что французские власти всерьёз озаботились борьбой с фиктивными браками. Вопрос рассматривала чрезвычайная сессия сената. Соответствующий закон был принят в октябре 2007 года: считать фиктивный брак правонарушением, наказание за которое предусматривает пять лет тюремного заключения и 30 тысяч евро штрафа. Чтобы было понятно русскому читателю: заплатить такой штраф для среднего французского гражданина — значит пустить всё имущество с молотка, да ещё и не хватит, чтобы расплатиться.
Согласно ныне действующему закону, если фиктивный брак заключался с помощью нескольких человек, следует считать это организованной преступностью, за что полагается уже 10 лет тюрьмы и 750 тысяч евро штрафа.
Но факт фиктивности требует доказательств. Потому теперь жизнь каждой супружеской пары во Франции в любой момент может быть негласно, но на совершенно легальных основаниях подвергнута пристальному изучению. Национальная полиция имеет право отслеживать, например, часто ли или недопустимо редко стоит автомобиль одного из супругов рядом с местом их совместного проживания, опрашивать родственников, соседей и друзей, копаться в белье и личных вещах.
Вот пришёл черёд и моих знакомых. Он — француз, она — русская. Она шокирована донельзя. Вот тут и выясняется, что с младых ногтей мы разделяем, быть может, сами того не зная, позицию «нашего всего» — А. С. Пушкина, — который впал в ярость, узнав о том, что Третье отделение просматривает его переписку. Поэт писал жене: «Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство… Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности невозможно: каторга не в пример лучше».
Издалека всем нам может казаться, что уж в Европе, этой цитадели прав человека, быть такого не должно, не может личная жизнь подвергаться чужому досмотру и проверке, а только в наших пенатах обычное дело — хотя и есть у нас статья в Конституции, по которой каждый имеет право на приватность.
А вот муж подруги считает новый закон правильным и нормальным. Жена, однако, и его тоже хорошо понимает: он выражает настроения огромного количества французов европейского происхождения. При всей своей вольнолюбивости французы-европейцы — законопослушные граждане. У них даже собаки не лают. Как это, поразилась я. И подруга мне объяснила: на шею щенков надевают специальный баллончик с водой — чудо техники. Он устроен так, что, когда собака только соберётся залаять, только напряжёт связки, ей в нос сразу же ударяет струйка воды. Немножко такой дрессуры — и собаки уже никогда не лают. Очень удобно, граждане довольны.
«Бизнес» на фиктивных браках сегодня процветает во всех развитых странах. Базовая причина заключения таких браков — неравенство прав тех, кто состоит в браке, и тех, кто обходится без него. Это, в частности и прежде всего, касается права на постоянное жительство и получение гражданства, права работать и пользоваться социальным вспомоществованием. В ситуации, которая сегодня сложилась в мире и которую коротко характеризуют как нашествие Юга на Север и Востока на Запад, когда и Америка, и Европа уже, как считают многие — да тот же супруг моей подруги, — перестали быть Америкой и Европой, утратили свою идентичность, эта проблема имеет некоторые нюансы в разных странах. Но я сегодня — о Франции, которая русским всегда представлялась страной победившего романтизма.
Ультраправые здесь уже давно выступают за «нулевую» иммиграцию, т. е. за её полное прекращение, ультралевые — наоборот, за снятие всех ограничений, за безбрежную иммиграцию.
Правых понять можно: родина перестаёт быть им родиной. Иммигранты повисают тяжёлым бременем на социальном кошельке, муниципальном и государственном, усложняется ситуация с рабочими местами, иммигранты нередко приезжают огромными семьями, не имея профессии, не зная языка и очень часто не желая интегрироваться во французское общество, в европейскую культуру. Процесс приобрёл такие масштабы, что было бы лицемерием об этом молчать. Нерешаемая проблема чревата наступлением хаоса.
Но можно понять и левых: а как быть с правами человека? С равенством всех людей, с их правом на достойную жизнь независимо от расы, происхождения, религиозных убеждений?..
И усложняется французское иммиграционное законодательство. А охрана прав одних граждан всё чаще вступает в противоречие с правами других. Всеобщая декларация, а также Пакт о политических и гражданских правах относят право на приватность к числу основных прав человека. Меж тем именно оно всё чаще ущемляется ради общественных интересов, ради сохранения хотя бы тех остатков французскости, европейскости, которые пока ещё кое-как тут живы.
Размеры вмешательства в личную жизнь вообще, похоже, теперь уже ничем не ограничиваются.
История другого рода: она — украинка, он — француз, в браке не состоят. Родился ребёнок, папа признал его, но содержать отказался, мама подала просьбу о выплате алиментов в социальную службу. Так вот, чтобы выяснить, действительно ли папа денег не даёт, полиция опрашивала соседей, приходила в дом и осматривала его в поисках улик: а не завалялись ли где мужские вещи. Как будто они там не имеют права быть вообще, на них же обычно не написано, чьи они…
Ситуация шокирующая.
Именно Великая французская революция положила начало эпохе новых европейских ценностей, основанных на безусловном признании прав человека, и она же вывела на свет божий тип маркиза Де Сада, для которого Разум — это безбожная свобода: его герои — либертины — отъявленные преступники и негодяи, причём свои деяния они обосновывают философски и логически — то есть разумно. Получается, что и сегодня для соблюдения прав человека с разумной точки зрения следует нарушать права человека?
Подруга это пока что пережила. Переживут ли собаки — бог весть.