Она, как всегда, внезапно к нему врывается, Бросает небрежным жестом на стол ключи, Садится напротив, загадочно улыбается, Пронзительно смотрит в глаза его. И молчит. Потом, проиграв минут десять вот так в гляделки, Очнется: «Ты знаешь, у нас отключили свет, И я не обедала, так что готовь тарелки. Ах, да, извини, я забыла сказать „привет!“». И он, к «тараканам» ее уж давно приученный, Послушно идет на кухню и ставит чай, Твердя про себя монолог наизусть заученный, Про то, как он дико, безумно по ней скучал… Но вместо того говорит ей какие-то глупости О том, что на адской работе опять завал, О том, что на днях наконец-то попробовал устрицы, И проклял все в мире, пока эту дрянь жевал… Она залезает с ногами на подоконник: Привычка из детства — смотреть на восход луны. «А мне нынче снились крылатые белые кони… Я с ними летела… Мне странные снятся сны». «Скажи мне, ты счастлива?» «Счастлива, мой хороший. Мне очень спокойно, внутри меня — чистый свет. И я наконец-то сумела проститься с прошлым. Тебе, кстати, тоже пора бы — даю совет». И снова молчит. Закуривает сигару, Задумчиво глядя за сумрачный горизонт. Он тихо подходит к ней, подает гитару: «Споешь? Ну, пожалуйста, спой мне…» Она поет, И нежный, волнующий голос ее наполняет Звенящим теплом каждый атом его существа, И лед, изболевшее сердце сковавший, тает, И словно под действием тайного колдовства, Теряет он чувство времени и пространства, Уносится вольным ветром в далекий край, Как будто душа после долгих и горьких странствий Нашла, наконец, тот, завещанный кем-то, рай. И больше уже ничего для него не значат Пустые шаблоны, такие, как гордость и стыд, И он забывает о том, что мужчины не плачут, И в первый раз в жизни рыдает почти навзрыд. Бросается к ней и, колени ее обнимая, В безумии шепчет: «Довольно, не надо лжи! Я знаю все, знаю! Родная моя, родная… Но я без тебя не могу, не умею жить! Во всех незнакомых, серых, чужих мне лицах Ищу тебя, жадно ищу, но они — не т. е. И знаешь, я вряд ли когда-то смогу жениться — Я только с тобою хотел бы растить детей, Я только с тобою хотел бы делить секреты, И радость, и грусть, благодарности не тая. Я знаю давно наизусть все твои сюжеты И даже смирился почти, что герой — не я. Я все твои родинки болью на сердце выжег Ты лучше, светлее всех тех, кого я встречал! Я каждое утро встаю и пытаюсь выжить… Прости, что так долго, так долго об этом молчал! …» Он больше сказал бы, но только уже не в силах… Он плачет. Она его гладит по волосам. «Я знаю, хороший, знаю. Давно простила». Мерцающий свет ударяет ему в глаза. И он просыпается. Пусто. Сценарий старый: За окнами белым саваном снег лежит. Скучают и мерзнут нетронутые сигары, Которые он до сих пор для нее хранит. Он встанет с постели, и сердце потуже свяжет, И снова он — непробиваемая скала. Но он никогда уже ей ничего не скажет. Уже больше года прошло, как она умерла.